Обшитый панелями светлого дерева коридор привел Норберта к прямоугольному проему, за которым виднелась затопленная золотистым вечерним светом комната с голубым ковром на полу, мягкой серой мебелью и пламенеющим на восточной стене зеркалом. От неожиданности он остановился: раньше здесь была дверь. Постучав по панели, крикнул:

– Илси, ты дома?

Сестра вышла из другого проема – из крохотного кабинета, где находились стеллажи с книгами и письменный стол. Третий проем вел в спальню, четвертый – в ванную. Без дверей жилище Илси походило на собранный из пластмассовых деталей игрушечный домик.

– Привет, Нор!

Ее треугольное лицо в первый момент показалось Норберту новым, почти незнакомым. Вначале он решил, что дело в освещении, в косых лучах солнца, падавших сбоку, однако потом понял, что солнце тут ни при чем. Странно, но факт: сейчас Илси не выглядела поникшей и подавленной, как обычно.

– Привет. Это твои двери лежат внизу?

– Мои. Тетя велела их снять. Я пришла из школы, а дверей нет. Теперь ванной невозможно пользоваться.

– Значит, тетка окончательно спятила, – подвел итог Норберт. – Сочувствую. Послушай, может, отец, раз такая ситуация, отпустит тебя жить ко мне? Я с ним поговорю.

– Он с ней заодно, – вздохнула Илси. – А у тебя дома такая киска хорошая!

– Это не мой кот. Он сам по себе, приходящий. Да, я тебе подарок принес. – Он вытащил из кармана папку с портретом.

– Это я? – удивилась Илси. – Как необычно…

– Это сделал мой друг, его зовут Олег. Мы вместе работаем в «Антираспаде».

– Передай ему, что мне очень понравилось. А ту картинку с кошками на вашей рекламе тоже он сделал?

– Ага.

– Не дашь мне одну такую?

Пошарив в карманах, Норберт достал помятый рекламный проспект.

– Вот, держи. С кем ты приезжала ко мне домой?

– С Карен. Ты с ней познакомишься, если придешь послезавтра ко мне на день рождения. Она такая добрая и замечательная! Ты придешь?

– Во сколько?

– В семь вечера. Только не здесь, а в Императорском Павильоне в Сокьянском парке.

Норберт присвистнул:

– Там ведь музей!

– Мне тоже не нравится эта идея, но так решил папа, – на мгновение девочка прикусила губу. – Я бы лучше пригласила только тебя и Карен. Знаешь, она сказала, что, если ты чего-то хочешь или, наоборот, не хочешь, никто не может тебя сломать, пока сам не сдашься. Я много думала об этом…

– Так я и знала, что она будет учить тебя всяким гадостям!

Патетическое восклицание тетки обоих заставило вздрогнуть. Та стояла в проеме, щурясь от солнца, ее губы выделялись пунцовой полоской на бледном, иссеченном мелкими морщинками лице, под глазами набрякли мешки.

– Тетя, мне нужны двери. – Илси подняла на Лионеллу сумрачный взгляд.

– Илси, ты у нас девочка слабенькая, часто болеешь, тебе не двери нужны, а свежий воздух. – Тетка говорила преувеличенно ласковым голосом. – Надо, чтобы воздух в помещении свободно циркулировал, так врачи советуют. Без дверей твои комнатки лучше смотрятся!

– Если б тут был сортир, он бы тоже без дверей лучше смотрелся, – буркнул Норберт.

– А тебе лишь бы надерзить! – уже другим тоном прошипела Лионелла. – Когда тебе было тринадцать лет, ты поднял на меня руку и до сих пор ума не набрался. Ну-ка, что это? – Она схватила лежавший на диване рекламный проспект «Антираспада», пробежала глазами по строчкам и скорчила многозначительно-ехидную гримасу. – Боже мой, боже мой, какие планы! Значит, ты у нас будешь зарабатывать большие деньги?

– Я их уже зарабатываю, – поглядев на нее сверху вниз, небрежно бросил Норберт. Несколько дней спустя ему пришлось пожалеть об этой фразе, но сейчас он хотел только одного – достойно отшить тетку.