– Оставьте мою дочь в покое! Она каждый день плачет! А вы!.. – она ткнула пальцем в тётю Зину – вообще, сидели бы дома! И вот вам моя идея: Ирочку свою назначьте в это звено!

– Что-о-о?! – по-рыночному зычно взревела Шевченко. – А ваша… ваша тихоня-размазня с двоечником дружит!!! С Марголиным недоделанным! Он ей портфельчик носит!!! Как говорится, в тихом омуте!.. Принесёт ещё в подоле вам, попомните!!!

– Ну, знаете, – мама Светы от неожиданности абсолютно успокоилась. – Да вы просто, оказывается, базарная баба. Пустое место. Я лучше о вас думала. А вы, Ольга Олеговна, или слепая или, ещё хуже, равнодушная…

…Да, наделала делов Светочкина мама. Михайленко люто возненавидели и Ольга Олеговна, и тётя Зина. Девочка не жаловалась дома, боясь, чтоб не было хуже. Со старост её сняли и назначили Иру Шевченко, со звеньевых – тоже. Нет, там другого не назначили, просто хорошая идея была загублена на корню. («Из-за твоей безответственной мамочки, Михайленко!») Короче, расселись все по-старому и перешли в старые звенья.

Светочка теперь получала от тёти Зины ежедневно две-три реплики, брошенные как бы невзначай: то «грязнуля сопливая», то «заумь невоспитанная». И ходить бы Светочке ещё долго в «неряшливых дурочках», если б мужа тёти Зины вдруг не перевели в другой город, и Шевченко вскоре уехали, к невыразимой радости всего класса.

«Повезло же кому-то!» – долго вздыхала Ольга Олеговна, самолично теперь проверяя дневники своих учеников.

Первым человеком, которого встретила Наташа Павленко, придя пятнадцатого августа по направлению в эту школу, была Аронова Нина Константиновна. Сначала она девушке понравилась: деловая, решительная, громогласная. «Сильная личность», – сразу определила Наташа.

А вот с началом занятий она, учитель начальных классов Наталья Игоревна Павленко, увидела, что Нина Константиновна – уж слишком, чересчур сильная личность, любящая больше всего на свете власть над людьми.

Несдержанная и хамоватая по натуре, завуч, «реализовывая» себя, целый день шмыгала по школе, раздавая направо и налево указания-замечания, и её трубный глас слышался от первого этажа до последнего.

На беду Наташи и ещё нескольких «молодых», Нине Константиновне поручили вести «Школу молодого учителя», и девушки каждый день терпели на своих уроках завуча на задней парте, которая могла вмешаться в любой момент, считая необходимым без конца и края покрикивать на молодых учителей, понукать их. Чем, конечно, вызывала большое изумление у детей, для которых в этом возрасте учительница – это почти что Центр Вселенной. Нина Константиновна могла даже из класса выйти посреди урока, бросив на ходу: «Нет, дорогуша, этот бред я не могу слушать. Твоя педагогическая импотенция несносна. Я на воздух выйду, извини!»

В середине ноября администрация объявила «Неделю молодого учителя». Прошли открытые уроки и мероприятия, после которых, на обсуждении, Нина Константиновна похвалила одну лишь Милочку (Людмилу Андреевну) за урок математики. Все были на этом уроке и видели, что он просто вызубрен от начала до конца. Наверное, была не одна репетиция. Дети «щёлкали» примеры и задачки раньше, чем учительница успевала до конца прочитать условие. Однако когда Наташа робко попыталась об этом сказать, то получила суровую отповедь завуча:

– А тебе кто мешал подготовиться, как следует?! Да, отрепетируй, если надо! Урок ведь открытый, придут посмотреть на хо-ро-ше-е, а не на лишь бы что!

Девчата удивлённо переглянулись. Вообще-то их учили другому… Но промолчали. Наташа поздно сообразила, что правильно сделали. Вечно её язык подводит! Она начала доказывать, что такой урок – порочный, портит детей, заставляет их принимать ложь как норму…