Тот, кто меньше знает, хотел бы получить полную информацию, но тот, кто знает больше, часто в этом не заинтересован. Более того, он может препятствовать этому, так как рискует получить меньше выгоды. В конце концов, что может быть выгоднее для продавца, чем продать кота в мешке, который в реальности окажется дохлым хомячком?

«Купить кота в мешке», «ловить рыбку в мутной воде», «искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет» – это лишь некоторые поговорки, которые так или иначе характеризуют ситуацию информационной асимметрии. Неравные условия доступа к достоверным данным дают владельцам таких данных преимущество. Ведь любая лапша, которую вешают на уши неинформированному покупателю, будет восприниматься им как правда. А значит, обезоружит его перед продавцом. Недаром говорят: предупрежден – значит, вооружен.

Хотя теория Акерлофа, Спенса и Стиглица рассматривает экономические вопросы развития рынков, я уверен, что именно информационная асимметрия – ключевая социально-политическая проблема, влияющая на эффективность государственных систем.

Для России эта проблема – и, как следствие, борьба с ней – особенно актуальна.

Во-первых, мы вынуждены решать задачу достижения качественного политического и экономического переустройства в рекордные по историческим меркам сроки.

Во-вторых, тысячелетний православный уклад, советское прошлое, последствия дикого космополитичного капитализма 1990-х, а также попытки возврата к традиционным ценностям создали в стране особое отношение и к власти, и к общественным институтам. Мы только сейчас приходим к обществу, которое способно вести конструктивный диалог с властными институтами.

В-третьих, специфика развития власти в новой России привела к тому, что именно принадлежность к чиновничьему сословию дает наибольшие преимущества. Год от года госслужба возглавляет рейтинги самых привлекательных мест для работы. О ней мечтает молодое поколение россиян. А это значит, что очень сильно выросла конкуренция за место в чиновничьей корпорации. Чем больше конкуренция, тем больше стимулов у ЧК возводить вокруг себя высокие стены, фундамент которых – информационная асимметрия.

Там, где вы видите несправедливость, там, где есть злоупотребления, а люди страдают от бесправия, чаще всего замешана информационная асимметрия. Для меня это стало очевидным после работы в фонде «Народная экспертиза», где мы занимались оценкой того, как на практике достигаются цели, обозначенные основными социальными указами президента России.

Наступившее после тяжелых 1990-х улучшение экономической ситуации привело в 2000-х к долгожданному для России росту рождаемости. Однако социальная инфраструктура к этому оказалась не готова. Многие детские сады к этому времени или пришли в абсолютную негодность, или были попросту распроданы. В результате устроить ребенка в детский сад в большинстве регионов страны стало практически неподъемной задачей.

Очередь. Это явление прочно укоренилось в сознании человека, рожденного в Советском Союзе или перестроечной России. За неимением лучшего очередь для большинства российских граждан стала заменителем социальной справедливости. Все – равны, все – в одинаковом положении унылого ожидания.

Тот, кто хоть раз стоял в очереди, знает, что, если какой-то хам лезет вперед, чувство справедливости вскипает во всех окружающих, и с криками «вас здесь не стояло» народ выпроваживает наглеца, подчас с телесными повреждениями. Это еще одно проявление единения во имя справедливости.

Однако в 2000-х годах очередь в детские сады стала электронной, размещенной на государственном портале (а значит, под руководством ЧК), и бить по лицу за неподобающее поведение некому, да и нечем. Видимо, поэтому все чаще и чаще стали появляться обращения от мам и пап, зарегистрировавших своих чад загодя: они писали, что для них очередь не уменьшается, а удлиняется! Попытки родителей выяснить причины этого приводили, как правило, к ответам чиновников, что очередь подвинули некие льготники, то есть люди, которые имеют право на внеочередное размещение своих отпрысков в детском саду. Оставлю за скобками характеристику явления как такового, лишь скажу, что в данном случае льготниками преимущественно считались семьи с детьми-инвалидами и беженцы из восточных регионов Украины.