В приемной действительно оказалось много людей, особенно, очередь к рентгену.

Время от времени сестрички заводили кого-то со стороны, минуя ожидающих, очередь возмущалась. По лицам было видно, как люди прокручивают в голове драматизм положения. Как выглядит справедливость, кто должен идти без очереди, потому что тяжелее других страдания переносит, кто по знакомству и важности. Здесь обычная жизнь заканчивается, как говорит Демонтаж – «другая культура».

Позвонил Демонтаж:

– Как вы там?

– Ждем почти час уже. Что везде то же самое?

Демонтаж:

– Ты про отделение психиатрии? В общем, да.

Гедре:

– Что с полнолунием делать?

Демонтаж:

– Хе, что с ним сделаешь. Если отменить, будет еще хуже, наверное. Когда растет – нужно отнимать, когда убывает – нужно добавлять. В полнолуние проявляется Избыток, в новолуние – Недостаток.

Гедре:

– Ты, прям, как моя бабушка.

Демонтаж:

– Хе, ну-у, да. Это азбука тех, кто хлеб на полях. В смысле, расслабься там, не ведись на раздражение.

Но было уже поздно, Гедре завелась, закатав рукава пианистки, задержала очередную сестричку с клиентом в дорогом костюме. Сестричка стала в позу представителя власти, но сразу же уступила под напором стали, стали подходить другие работники, один врач, другой из соседнего отделения.

Гедре заявила:

– Так вас тут не так уж и мало, а очередь почему же?

Гедре на красивейшем академическом литовском затыкала рты, как только те открывались. Несмотря на выходной день, главврач оказался по месту. Так началась их, можно сказать, дружба.

А Гедре вышла на тропу войны.

А в проекте фонда «Сутартине» появился еще один пункт. Главврач инициировал изменение графика работы отделения. Демонтаж с легкостью расписал на год вперед наплыв определенного рода больных. Все довольны. Гедре составила отчет по поддержанию и финансированию. И хотя Демонтаж был против, Гедре самостоятельно начала подгонять Китайский календарь под Литовский.

По случаю, отвезла Маму поправлять отдыхом и навестить Бабушку. Заодно очень расспросить про все, что знает Бабушка о полнолунии, о ритме жизни деревенской. И как говорит Бабушка: «Кто землю пашет, знает, какая вода горит, а какая – нет».

Вспомнилось, как Дед меня учил плавать.

Мы отошли в лодке от берега чать на середину Волги матушки. Потом он пхнул в воду с добрым напутствием – «плыви не оглядывайся». Помню, бабуля чуть сковородку о его голову не разбила узнав. – Такова традиция еще со времен Степана Разина. Привить выживаемость рода. – А если б потонул?

– Кто, он? Да он под водой жить будет если надо. Все потонут, а он жить будет.

Я тогда деда не знал, как понимать. Главное отпечаталось – все может резко измениться. Но с другой стороны непокидаемое ощущение – какой я крутой, и жить под водой, и плыть не умеючи.

В центре зала сцена, вокруг которой мы все сидели. Зачем, смысл. По всей видимости народ даже не медитировал в известном мне образе. Некоторые очень внимательно как будто читали что-то на экране или когда подолгу в музее вглядываются в картину, если далек от искусства, сложно оценить роль таких зависаний.

В центре, где ранее я вскользь шелковую вуаль заметил, было нечто ужасающе красивое.

Демонтаж не раз говорил о загадочном внутреннем цветке, что каналы идут не только по поверхности тела, а вот образ внутреннего цветка, а! Когда долго работаешь с каналами, то в памяти рисуется именно образ цветка. И это практично, каналы не путаются, и даже по календарной раскраске проще ложится внимание. Причем, как он заметил, образ сам навязывается автоматом.

Мы договорились параллельно вести изучение человеческого тела. У Демонтажа жесткий научный подход, у меня – художество интуиции.