Стоп! Подождите.

– Мужики, так у меня же ещё и чёрный перец есть, молотый! И красный тоже!

Герцог резко встал.

– Быть такого не может! Ты откуда узнал, а? Ты здесь был уже, признавайся!

Даже дождь, казалось, перестал идти. Вы чего так меня пугаете? Сбиваясь, я торопливо начал описывать последний непутёвый день на Земле, состояние опустошающей потерянности, бесполезную банковскую карточку и хитромудрую толстуху из соседнего сельпо.

– Вот так оно и вышло. Кубики берите, – я протянул каждому по одному. – И чёрного перца пакетик вот, держи, Герцог. Что ж я, не вижу: ведь мне действительно повезло, раз именно вас встретил.

Старший группы «Альфа» осторожно подбросил драгоценный пакетик в воздух, ловко поймал и взвесил его на руке, бережно покачивая, словно там пересыпается не тёмный пахучий порошок, не банальная специя тверской расфасовки, а драгоценный золотой песок. Остальные смотрели на командира, ожидая какого-то решения.

И оно не замедлило явиться.

– А Гунн нормальный мужик, товарищи красноармейцы, хорошо, что я его из ППШ не дыранул, – медленно произнёс Полкаш.

– Годный, – непонятно проронил Вудсток.

Для чего это я годный? Жрать будут?

– Значит, так, группа, меняем инструкцию и планы. – Герцог на правах главного определил порядок действий: – Его никак нельзя одного в город отпускать, тряхнут мальца… а то и вальнут, если прознают. Делаем так. Николай, ты сопроводишь его до банка. Мы с Володей будем ждать тебя здесь, всем не стоит возвращаться, лишние разговоры пойдут.

– Понял, – просто сказал партизан.

– А вот я не понял! – встрял я незамедлительно. – Какой банк, зачем он мне?

– Да он тут один, толковый и надёжный, «Постбанк», пятое отделение. Я сначала хотел направить тебя к Тигрице на обмен, но теперь по-другому сделаем, такое количество специй даже её может ввести в блуд. Закроешь всё в ячейке, а один пакет перца и пяток кубиков перекинешь в валюту, например, можно чуть больше, чуть меньше. Пусть банк распределяет, ребята там ушлые. Конечно, может, торгаши и погуще кинут в кэше, но и лишние риски всплывают. Понял теперь?

Кто бы мог подумать, что Стёпа Гунов так удачно затарится в примитивном дворовом мини-маркете «Ирина» и в кои веки раз отгребёт в свою сторону Большой Куш?! Кто бы мог предположить, что я вдруг выделюсь среди облов, причём в лучшую сторону? Мужики считают, что я шибко умный, а тут просто повезло. Или же это мой природный ум определил столь счастливую случайность покупки? Даже загордился малёхо. Конечно, думать хотелось именно так.

– Закончите банковские дела, веди его в «Редьку».

– Что за «Редька» такая? – Я засомневался, название ненадёжное.

– Гостиница «Рэдиссон-Фронтир», самая приличная в Попадонецке. Денег на оплату номера тебе хватит, не волнуйся.

Но тут выступил Вудсток:

– Герцог! А зачем ему светиться в передовых, кто-нибудь из дурных обязательно заметит. Новичок, и сразу в «Редьке». Неспроста.

Герцог думал недолго.

– Ты прав. Тогда в среднюю.

– В «Чистый Двор»!

– Пойдёт, и завтраки там включены.

– Точно!

– Ну, так и валите.

Через минуту мы вышли на грунтовку.

Табурет я оставил на холме, пусть какой путник посидит, отдохнёт.

Метров за двести от холма, с которого начался мой путь в новый мир, в кювете слева от дороги на подвеске лежал канареечного цвета «Запорожец» в статусе «полный хлам»: стекла отсутствуют, кишки выдраны с корнями, о сиденьях и говорить не стоит – их спёрли первым делом. Я сообразил быстро: это символ реализма, признак отечественного генезиса фактуры. Именно «запор», и ничто другое – весомо, грубо, зримо. Хочешь обозначить истинно российское? Тогда тебе никак не обойтись без эпохи СССР. Ведь не «Приору» же здесь бросать, это пародия будет, да и только. А вот старый добрый «Запорожец» – это наше, это сразу пробивает.