Вы думаете, что я питаю к нему тайную влюблённость? Нет, я уже не так молода, чтобы влюбляться в тех, кто портит тебе жизнь. Но в целом я понимаю – в него можно влюбиться. Голубые глаза, светлые волосы, в меру загорелая кожа. Сейчас он немного набрал вес, видимо, хорошая зарплата позволила заказывать больше жирной пищи.

Но на первом курсе института все девушки были его. Я уверена в этом.

И вот он, этот момент настаёт. Он находит косяк.

– Юля, объясни мне, это что такое?

А Юля уже не здесь. Юля глубоко внизу. Она – под полом. Под самым нижним этажом. И даже ниже, чем вечная мерзлота. Она в центре земли, где температура свыше, чем тысяча градусов. Юля горит на костре инквизиции.

– Я уже не первый раз тебе говорю…

Она продолжает падать. Уменьшается и сжимается до размера атома, как человек-муравей. Юля уже не букашка. Она – ион, или катеон? Или электрон?

– Я с кем разговариваю?! Юля, у тебя с головой всё нормально?

Нет.

Я понимаю, что я просто – низшая форма жизни. Меня парализует, и я чувствую себя самым ужасным существом на свете. Самым никчёмным, бессмысленным, тупым. Умеющим только создавать всем проблемы.

Хочется убежать, провалиться сквозь землю. Моё существование – ошибка. Мои дела, цели, желания и мечты – позор. Я ненавижу себя. Рефлекторно из меня вырывается «хочу сдохнуть, убейте меня». Я шепчу это себе под нос.

«Почему я вчера не убила себя?» – говорю я почти вслух. Ведь только вчера утром я всерьёз помышляла о смерти. Я вообще часто думаю о ней, ещё с подросткового возраста. Смерть меня завораживала, казалась мне романтичной. Тогда я делала себе больно, наносила порезы, но убиться не решалась. Не могла решить, хочу я жить, или всё-таки нет. Ведь с возрастом я лишилась этих дурацких грёз о красивой погибели, но радоваться жизни так и не научилась.

Выслушав проповедь, я иду в туалет. Здесь я даю себе волю, и у меня начинается форменная истерика. Я заливаюсь слезами, а мой нос забит настолько, что я могу дышать только ртом.

Неудобно. Но я уже знаю, что делать. На этот случай у меня есть капли в нос. Я запрокидываю голову и жду, когда слизистая начнёт прочищаться. Тогда можно будет высморкаться и навести небольшой марафет.

Нормализовать бы дыхание. Вернуться к реальности, успокоить сердце и что-то в районе желудка. Там ненормальная пульсация. Туалет мой лучший друг. Он никому не раскроет мои тайны. Сидеть бы здесь вечно, но надо идти. Почему со мной вообще это происходит? Почему я не сильная, и не могу нормально перенести проблемы на работе? Мне ужасно стыдно, что я такая, но ничего поделать с собой не могу.

Я возвращаюсь, и стараюсь на него не смотреть. Не видеть, не слышать, не существовать.

«Я ненавижу эту жизнь», – думаю я очередной раз.

Расслабить нервную систему отлично помогает алкоголь. После работы я бегу в родной дворик, на площадку. Там меня, с бутылкой пива, уже ждёт Лана. Она моя очень хорошая подруга.

Лана – единственная подруга, которая у меня осталась. Все остальные – умницы и красавицы. Замуж вышли, в смысле. Кто-то и карьеру сделал, и хорошую должность получил, а у кого-то и вовсе свой бизнес. Но мы с Ланой – особенные.

Мы не размениваемся по мелочам, не вышли замуж на первого встречного Васю. Лана имеет прекрасное образование дизайнера, которое получала десять лет, по причине постоянных академов и отчислений. Я получила диплом рекламиста вовремя, но по специальности не работала ни дня.

Но всё это потому, что мы становились жертвами дискриминации. Лану недолюбливали в нашем институте за её деревенское происхождение, а потом, после окончания учёбы, найти работу по специальности не так-то просто. Везде нужны связи, правильные знакомые. Поэтому она работает где-нибудь месяц-другой, после чего её, как правило, увольняют, или она уходит сама. А следующие два месяца отдыхает. То же самое было и со мной, до недавнего времени.