– Что вообще было в этих краях такого интересного?

Арсений особо не ждал ответа на свой же вопрос. Глядя на однообразную пустошь, он понимал, что никакая природа ее не разнообразила бы даже в лучшее время. Здешние места, казалось, были прокляты унынием.

– Да ничего здесь не было, – раздался голос девушки спустя минуту. – Все как всегда. Деревни, где живут одни старушки. Речка, в которой нельзя купаться, с рыбой, которую запрещено ловить. Лес, где только нагонишь депрессию. Это промышленный район, чего ты ждешь? Липецкий заветный край, из которого все хотят убраться.

– Тогда почему ты не выбралась?

– Мне не пришлось, – ответила Катя. – Меня вытеснили.

Арсений понимающе кивнул.

– С первой волной эвакуации? – предположил он.

– Да, – спокойно ответила девушка, и Арсений, не оборачиваясь, вообразил, как грустно колышется ее помпончик на шапке. – Слухи там ходили еще всякие.

– Версию властей наизусть помню, – помрачнел Арсений. – Магнитные бури, ага. Верим. Официально никто так ничего и не объявил. Только когда Липецк окружили армия и росгвардейцы – народ начал что-то подозревать.

– Ну, на эвакуацию пожаловаться не могу, – произнесла Катя. – Быстро провели. Жестко. Даже жестоко. Наверное, оно и к лучшему. Когда рвануло, город почти весь вывезли в лагеря для беженцев. Хоть с этим успели.

– Девяносто процентов населения, – припомнил Арсений.

– Это на бумаге девяносто.

– А что, меньше?

– Конечно, меньше, – сказала Катя. – Много кто не выбрался. А там случился Разряд, и стало не до этого.

– Разряд, – произнес Арсений, глядя на подозрительно сужающуюся тропу. – Интересно, откуда слово пришло? Официальное название или кто-то из местных так придумал?

– Не знаю, меня тогда в городе уже не было, – говорила девушка. – Но я почувствовала все. Землетрясение было такое, что тряхнуло до шахт. Яркая вспышка. Страшный вой, будто кричит зверь из-под земли. И это за сто километров. В наших бараках все стекла полопались. Хорошо, что там этих стекол и не было почти – возводили в спешке… Тогда нам еще сказали, что в Липецке случился ядерный взрыв или что-то еще.

– Ничего ядерного здесь точно не было, – заверил Арсений. – Такое никак не скроешь. Хотя радиация тут есть. Но ходить вроде можно. И потом, мы далеко от эпицентра.

– Может быть, – не стала спорить девушка. – Тогда все равно было очень страшно.

– Еще бы…

– Только через два дня нам сказали, что в город больше нельзя, все. Что вокруг Липецка и деревень вырос какой-то гигантский обруч из поднятой земли. Весь рельеф поломало. Как будто снизу выплыл пласт в форме бублика. Сама не понимаю, как уцелела водоохранка. И речка быстро в русло вернулась. Там все должно трещинами ходить.

– Видимо, пласт поднялся очень аккуратно, – сказал Арсений.

– Наверное. Все, что внутри кольцевой, осталось как было. Уровень высоты над морем сохранился прежним, а кольцо рельефа вокруг города стало новым стандартом. Получилось, что весь Липецк как бы находится в каньоне. Липецкий Каньон… – буквально по слогам произнесла Катя. – Или Ликан. Беженцев из лагеря не выпускали, гоняли по проверкам. Мы сутками сидели взаперти, смотрели «60 минут». Вот тогда Оля Скабеева впервые и озвучила это сокращение… Многие хотели прорваться к родственникам в город, но из тех, кто сумел, никто не вернулся.

– Интересно, каким образом сюда проникли самые первые поселенцы? – задался Арсений вопросом, который сейчас ему казался едва ли не важнейшим. – В смысле, еще до канатки. Кто-то же должен был сюда пролезть. Протащить снаряжение, материалы… трос протянуть хотя бы. Короче, я думаю, что все эти официальные версии – полная чепуха.