– Не знаю… – Девушка ответила резко, но крайне чувственно, её интонация давала понять, что она не закончила, – Я как меж двух огней… – Она оставила фразу неоконченной. Интонация её голоса предполагала очередное продолжение, но вместо этого она задала обратный вопрос, уже более уверенным голосом, больше напоминающего презрение:

– А как себя ощущаешь ты? – Она подняла голову, и всей пустотой её серых глаз она лишь усилила в нём возникшее чувство.

Наигранная улыбка на мгновение промелькнула на её белоснежном, красивом лице, она чуть успокоила Сэма. Хоть и неправду видно за милю, это не послужило поводом насторожиться.

Сэму удавалось прочитать поведение и от этого «оперировать», как, если бы он был хирургом, он был бы лучшим. Но её он понять не мог. Она создаёт несовместимые с мыслями действия. Девушка намеренно скрывает своё настоящее состояние.

Вопрос поставил Сэма в тупик. Он стоял некорректно. Отвечает он так же, только давая понять, что он совсем не предал значение её интонации.

– Не знаю – Ответ прозвучал монотонно. Эхом он отдался в его голове. И, всё-таки, он не смог передать безмятежность.

Тёмное небо скрывали грозные облака. Или тучи. Поддатая погода. Тусклый свет за облаками пробивала луна. Будто фибрилляция уйдёт сама собой. Будто хоть что-то происходит само собой. Будто хоть что-то проходит само собой.

Сэм задаёт тот самый вопрос, который пытал его до их физической встречи:

– Ты хотела сказать мне что-то, что не смогла сказать по телефону..

– Мы ещё успеем это обсудить. – Пауза на мгновение.

Девушка подняла голову, но не обратила её в сторону Сэма.

– Ты правда не помнишь меня? – Лицо девушки повернулось в его сторону, и тут он замечает бесконечную отчаянность в её глазах. Океан минеральных вод, океан её чистейшего взгляда, иссох жалкой лужей липидов, иссох каплями слёз на её красивом лице. Взгляд её был направлен чётко в глубину его плоти, окаймляющей сердечные органы. Её щеки окрасились нежно-алым, делая лицо невероятно милым. Дамасской розы алый лепесток.

Веко содрогнулось, она закрывает лицо рукой. Послышался тихий плачь, почти моментально он проявился у Сэма на слуху.

Девушка сидела на периферии своего эмоционального порога и это не могло в ней долго держаться. Рано или поздно это бы произошло. Рано или поздно океан бы высох её лице тоненькими ручейками солёной жидкости.

Сэм покраснел. Как после отравления нервно-паралитическим зарином или зоманом. Зрачки цвета сапфира размером в два карата. Он не понимал, что сделал не так. В горле стоял ком, как вставшая поперёк глотки кость, которую невозможно проглотить. Вернее понимал – он её не узнал. Но не мог никак исправить ситуацию. Он подвигается ближе.

– Ну ты чего? – Спросил он с ноткой заигранности. Если бы он флиртовал, он был бы худшим – Всё хорошо – Сказал он с той же интонацией, заведомо зная, что она мало что изменит.

Он подвинулся ближе и нежным касанием руки обнял её хрупкие, субтильные плечики; одновременно до физического соприкосновения бёдрами. Тушь девушки осталась на тыльной стороне ладони и, негромко шмыгая носом, шёпотом она попросила уйти в другое место.

Она не хотела находиться при свете глаз в таком состоянии. Что ты чувствуешь? Что ты сейчас чувствуешь? Сэм поднимается, конечно, не оставляя девушку без опоры. Поддерживая её за мягкую teres major musculus1, за её мягкую большую круглую мышцу, которая крепится к её хрустальной плечевой кости и находится у неё под мышкой. Сэм держит её под мышкой. Вместе они двинулись в сторону парка, не освещённую никаким светом.

Луна настойчиво пыталась проявиться меж заслонявших её тучных массивов. Её старания увенчались успехом, тучи лениво отступали на восток. Протоптанная совсем недавно сыроватая дорога освещалась сравнительно ярким светом. Его хватало, чтобы видеть рвы и тактично переступать их, поднимая тонкий слой земли на подошвах с каждым шагом. Как если бы они проходили полосу препятствий, они бы справились.