Первыми не выдерживали нечеловеческих условий малолетние дети и старики. Во время остановок их тела принимали сопровождающие и оставляли вдоль путей. Если времени было немного больше, то мужчин заставляли копать неглубокие могилы. Бывало, что поезд не останавливался вовсе, тогда трупы просто выкидывали из поезда на ходу. После одного из таких случаев у девятилетнего Алёши, подбежавшего к открытым дверям, навсегда запечатлелась в памяти картина железнодорожной насыпи, усеянной босыми и раздетыми «манекенами». Трупный запах, казалось, въелся во внутренность вагона, в одежду и кожу пассажиров, отказываясь выветриваться, несмотря на холод и сквозняк.

Перед посадкой у всех отобрали паспорта и метрики и передали их коменданту. Бездокументным же, о которых не было известно, как они оказались в регионе, предложили вернуться на родину предков. В начале пути поезд следовал без пункта назначения по железной дороге длиною в восемь тысяч километров. На перегоне между станциями произошла авария. От резкого толчка пассажиры свалились на пол, а после мощнейшего треска и скрежета произошёл второй толчок, тормоза завизжали, и наконец состав остановился. Выходить из уцелевших вагонов людям не разрешили. Спешно отцепили перевернувшийся состав, похоронили 21 погибшего, как могли подлатали полусотню пострадавших. Чудом удалось избежать пожара: он принёс бы ещё больше жертв, а главное, задержал бы другие 123 эшелона.

Дело спорилось и в руках расследователей происшествия. Комиссар госбезопасности через три дня установил причину аварии. Машинист и кондуктор поезда признались в заговоре и шпионаже в пользу Японии. Интересно, что через год сам расследователь бежал и сдался в плен той же стране. Работая на когда-то вражескую разведку, он рассказал не только о дислокации войск в регионе, кодах для военных сообщений и шифрах радиосвязи, но и о терроре и репрессиях в своей стране. Будучи их активным участником, перебежчик поведал о методах, использовавшихся центральным органом управления по обеспечению государственной безопасности. Его рассказы не нуждались в преувеличениях. После того как новообретённое отечество проиграло войну, отложенный расстрел всё же настиг бывшего комиссара.

***

– Сами скажете или мне намекнуть? – сипло произнёс сутулый, обращаясь к новой подруге мамы. – Это же опасно для всех нас.

У женщины затряслись губы, она силилась что-то сказать, но не могла.

– Нечего угрожать! Вы не комендант поезда, – пришла на помощь мама. Подсев к женщине, она обняла её, и они тихо заплакали. Мужчины молча укладывались на нары, а женщины сильнее прижали к себе спящих детей.

На следующее утро тюк с тельцем трёхлетнего малыша, в самом начале путешествия опрокинувшего на себя котелок с кипятком, передали конвоиру с просьбой о захоронении. Охранник только оскалился и пригрозил жестоко наказать, если подобное повторится.

– Нам ещё слишком долго ехать, вы бы всё равно не смогли скрывать смерть, – сказал конвоир под звуки плача матери, потерявшей не только сына, но и всякую надежду похоронить единственное дитя по-человечески.

Какое-то время назад бедолагам довелось плавать и на корабле. Вот уж когда становится известно всё о слабости человека: даже те, кто твердо стоял на земле, в условиях качки не всегда могли сдержать рвотные позывы. В этом случае голод почитался за меньшее зло. Морская болезнь не щадила никого, косила кого вздумается независимо от возраста, пола и образования.

В последнее время почти на каждой станции охранники заглядывали в вагоны, выкрикивая имена всех бывших военных, партработников и интеллигентов. Получивших чёрную метку уводили под молчаливыми взглядами других пассажиров.