Процедура прощания прошла довольно быстро, и вот мы вновь остались впятером.

– Как-то слишком нежданно, не находите? – вертя головой по сторонам, спросила Яна.

– Разве? – вздохнула Алиса. – А по-моему, вполне ожидаемо. Здесь присутствует семнадцать княжеских семей. И каждая преследует свои интересы. Иногда эти интересы пересекаются с интересами других, а значит можно двигаться к цели вместе. А иногда кто-то встаёт на пути твоих интересов, – она взглянула на Арвина и улыбнулась.

Я же в очередной раз поймал себя на одной простой мысли:

«Интересно, сколько из семнадцати в конечном итоге встанут на мою сторону»?

Вечером после приёма, когда мы с Оболенскими вернулись в свой коттедж, поужинали в спокойной обстановке и разошлись отдыхать, я вновь отправился на прогулку.

Снова с глинтвейном в термокружке сел на полюбившуюся мне скамейку.

– Мышь крадётся! – громко сказал я в летнюю темноту.

– А вот и не угадал! – раздался радостный крик сзади. – Не мышь, а твоя старшая сестра!

Алиса оббежала скамейку и плюхнулась рядом со мной.

– Гляди, я тоже подготовилась! – она потрясла в воздухе термокружкой и улыбнулась.

Мы чокнулись кружками и выпили, а затем с минуту молча пялились в звёздное небо.

– Устал? – наконец-то спросила она.

– Да нет. Просто размышляю, – отозвался я.

– О чём, если не секрет?

– О том, что не все на приёме пытались быть вежливыми или хотя бы держать нейтралитет. Понимаю, что это совершенно нормально. Политика. Просто пытаюсь припомнить реакции встреченных князей, чтобы учитывать на будущее.

– Реакции, говоришь… Фразы, построение предложений… – Алиса стала серьёзной. – Нашему великому княжеству опасаться нечего. Хотя Варшава и Люблин опять выделились.

В голове тут же всплыли воспоминания минувшего дня.

Наследник великого княжества Варшавского – Радослав Викторович Казимиров с женой и младшим братом, а также наследник княжества Люблинского с супругой подошли к нам на четвёртом часу первого приёма княжеского съезда. Сначала завели разговор на общие темы, но вскоре пришло время для укола:

– Алиса Андреевна, Яна Андреевна, сочувствую вашей утрате, – заявил Радослав Казимиров. – Как тяжело, наверное, в одночасье лишиться родного дяди, двоюродного брата, двоюродного деда и многих других родственников. Страшное горе, – покачал он головой. – О чём думали эти люди, когда дерзнули пойти против воли великого князя? Да, ваш батюшка признал незаконнорождённого сына, но разве ж это может послужить поводом к возмущению? А теперь из-за сумасбродства этих людей пострадал весь ваш род. Лишился части силы. Мне, как наследнику великокняжеского рода, страшно представить, через что вы прошли. И надеюсь, никогда на собственном опыте не познаю этого. И искренне верю, что вы оправитесь. И ваш род найдёт силы восстановиться. А вам, Аскольд Андреевич, хочу пожелать не винить себя в произошедшем. Пусть ваше вхождение в род было омрачено такими событиями, вашей вины здесь нет.

Разумеется, мы заверили наследника великого княжества Варшавского, что род Оболенских всё так же силён и станет лишь сильнее, и что я ни в чём себя не виню. Но всем было ясно, что Радослав в наших заверениях не нуждался. Великий княжич Варшавский – единственный, кто на княжеском съезде в моём присутствии упомянул инцидент с попыткой переворота в княжестве Тверском, в результате которого трое Оболенских-предателей были убиты (один мной в ночь переворота и двое на арене в бою с великим князем Тверским), а ещё пятеро, лишённые фамилии и титула, сейчас несут службу в Африке вместе с другими мятежниками.