– Чего? – протянула я медленней обычного.

Она специально выражается так расплывчато? Чтобы запутать меня? Хочет завуалировать оскорбление? Я не думала, что мы с Настей были настолько близки, чтобы ссориться.

– Он наивный, как ребенок. Научишь его злу – он дьяволом станет, научишь добру – ангелом. Раньше кроме насилия ему бы ничего в голову не пришло, а сейчас он даже раздумывать над таким откажется. А ты вообще за один способ ухватилась, за папин. Правда в том, что сегодня мы избавимся от этого поганого духа, и все это мог бы сделать любой из вас. Если бы не я, вы бы и дальше башкой о стену бились, и в итоге он бы и вправду на тебе женился. Даже ребенка бы не убил, да еще и тебя переубедил бы. Круг насилия замкнулся.

– Насилие порождает насилие.

– Глупости. Насилие приносит конец насилию чаще, чем все остальное. Любой конфликт можно закончить устранением другой стороны. Этот конфликт просто затянулся, и вот я его разрешила. Двадцатилетняя вялотекущая сага подошла к концу. И устранение этого засранца дает нам всем уверенность в том, что продолжения не последует.

– Ты говоришь так уверенно… При этом сам факт того, что мы ведем этот разговор, наталкивает на мысль о том, что ты оправдываешься.

Да еще и трещишь втрое больше меня.

– Не надо тут меня обвинять с таким самодовольным видом. Я это делаю только потому, что Марк во все это ввязался. Он на твоей стороне, а значит, и я, как завещал Костя. Перейдешь нам дорогу, будешь лежать на ковре, как вот этот…

Она глянула на мужчину.

– И бровью не поведу.

– Не могу понять, то ли ты назначаешь роли злодеям и потом ненавидишь их, то ли тебе плевать на всех.

Я поддалась на ее провокацию и теперь не могла остановиться. Теоретическая пуля Насти с каждым неосторожным словом впивалась глубже в мой лоб.

– Кому тут плевать, так это Марку. Узнай он о моих планах – попытался бы спасти этого ублюдка с таким же рвением, что и тебя. Близость отношений для него – это лишь формальная дистанция. Все равны в его глазах. Я же не такая. Я своего брата люблю. Не караю злодеев, а устраняю препятствия и угрозы на его пути. Пусть Костя больше не с нами, но слово его живет. И он завещал мне верить в Марка. На этом все. Так что не вздумай что-то там о себе возомнить просто потому, что он решил тебе помочь.

Тут я могла бы пошутить, спросив, а не ее ли вечно живой брат покоится в кремлевском мавзолее, но это был бы смертный приговор. Я и так была на тонком льду. В моих глазах единственной разницей между этими двумя было то, что у Насти был любимый человек. В корне же их действия были одинаково механическими, бессмысленными ритуалами. Но если в итоге я могла избавиться от проклятия, то не все ли равно? К тому же, я не могла до конца поверить Насте. Да, я знакома с Марком не так давно и не так близко, но бывает же так, что даже самые близкие люди не знают важных вещей друг о друге и живут, основываясь лишь на предположениях, которые кажутся им очевидными? Например, я узнала об унаследованном мной грибке сравнительно поздно. Подумаю, сколько лет я провела в неведении – голова кружиться начинает.

Рюкзачок Насти пискнул пару раз, и та вытащила из него свой телефон. Мой глаз уловил силуэт рукояти пистолета.

– Прибыл, – сказала она, посмотрев на экран, встала с места и пошла открывать дверь.

Я услышала из прихожей ее голос, приказывающий снять обувь, чтобы не оставлять следов. Слова ее были вежливы, в отличие от тона.

– Да все равно убираться. Посмотри, как ты тут напачкала, – ответил хриплый мужской голос.

– Телефон не вовремя зазвонил, выдал меня.