А пока времени думать о чем угодно – и о хорошем, и о плохом – было более чем достаточно. Конечно, за последнюю пару десятков лет страна стала другой. Догнали и даже перегнали поляков – еще бы, наша земля и наш технический потенциал! – оставили за бортом всех своих соседей по ВВП на душу населения, включая северного. Но и проблем по-прежнему хватает, какая-то чересполосица сегодняшнего, завтрашнего и позапозавчерашнего. Эти родимые пятна социализма далеко не отпускают. И центр города попал в зону этих родимых пятен.

Интерес мэра и бизнеса полностью переключился на строительство новых районов. Впрочем, районами их было назвать трудно, скорее, просто новостройками. Современные многоэтажки вставлялись в свободное или специально подчищенное место, а все вокруг оставалось, как говорила одна моя знакомая, «како было – тако есть». Высотки теснились вдоль побережья, захватывали километр за километром, сливались с Черноморском с одной стороны, заходили за Дофиновку с другой. Это было успешное, бурное наступление! Создавалось впечатление, что мэр и мэрия работают отлично. Но Валентин был в курсе дела и понимал, что это не совсем так. А точнее, совсем не так.

Дома возводили строители, от «А» до «Я», мэрия им только предоставляла, точнее, продавала площадку в соответствии с генеральными планами, а чаще без всякого соответствия. Мэр в том участвовал, злые люди говорили, только в одном формате – входил в долю. А в чем основная работа мэра? Главное – поддерживать жилой фонд и инфраструктуру города, то есть ремонт и реставрацию всех объектов, водопровод, канализацию, электричество, развивать транспортную систему и… дороги, дороги, дороги. В новых и старых районах. Всем этим мэр практически не занимался. Это было наследственное заболевание одесских мэров, поэтому бесконечные пробки, хронические проблемы с водой, канализация обнаруживалась в прибрежных водах – город развивался, но современным не становился. Новые районы вдоль побережья росли, а старые с не меньшей скоростью разрушались.

Предыдущего мэра посадили именно за то, что ничего не делал, а только продавал участки, нового вот-вот должны посадить за то же, но ситуация кардинально не менялась. Дороги забиты и в новых сверкающих районах, и в старом городе. Только в старом они еще в выбоинах и заплатах или со старым булыжным покрытием. Проклятие России – дураки и дороги – никак не удается изжить.

Прежнее громкое название – «центр города» – постепенно стали забывать и переименовали в «старый город». Бывший гордый «центр» действительно становился «старым», дряхлым и даже запущенным.

Вот такое сочетание старого и нового.

Наконец выехали из центра, поехали быстрее, но возле каждого светофора все равно задержка.

«Что-то я совсем захандрил, – спохватился Валентин. – Можно думать и о плохом, но перегибать не стоит. Весна, солнышко светит, если бы не пыхтящий трейлер справа от меня, я видел бы знакомую рощу и зеленеющие поля. И я приближаюсь к месту моего назначения. Откуда это:

“Я приближался к месту моего назначения”? А, “Капитанская дочка”. Петр Гринев. Вот оно, место моего назначения. Его высотки в лучах солнца прям-таки сверкают! Еще минут пятнадцать проторчу на въезде и буду в офисе. Выпью кофе, кофе бодрит. Долой пессимизм!»

Где-то Валентин вычитал, что пессимизм рождается от безделья. У занятого человека просто нет на него времени. Это все очереди на дорогах, они веселью не способствуют.

Район производил впечатление. Четыре мощные блестящие двадцатипятиэтажки почти цеплялись друг за друга углами, они казались единым монолитом с заасфальтированной площадкой, очень скромной по размерам – ничего лишнего. И вокруг многоэтажки поменьше. И вообще все в районе соответствовало этому принципу: ничего лишнего, все в жилье, остальное по возможному минимуму. И даже по невозможному минимуму. На той же площади добавлялись тысячи жильцов, и никого не заботило, что нормальную жизнь людей должен обеспечивать минимум условий.