Завтра вечером? Вряд ли выйдет: она планировала отпраздновать три месяца беременности с родителями… С другой стороны, отправиться к черту в пекло тоже заманчиво.
Джоанна не успела ответить, потому что на рабочем столе Прайора зазвонил тяжелый черный телефон, настоящий раритет из бакелита.
Он раздраженно схватил трубку:
– Я просил меня не беспокоить… Ладно… Я ее предупрежу.
Прайор повернулся к Джоанне с заинтригованной улыбкой:
– Вы удивитесь, Джоанна, но вас ожидают в приемной. Два офицера ФБР. Тем не менее я надеюсь, вы составите нам завтра компанию, если они, конечно, согласятся вас отпустить.
Дело Меселя
Виктор Месель упал с балкона в четверг, двадцать второго апреля. Обед Клеманс Бальмер в “Ростане” отложился на более поздний час, и она решила пройтись по Люксембургскому саду, благо вход в него прямо напротив кафе, но тут у нее на компьютере тренькнул мейл от Меселя. Клеманс нравится Виктор, он талантливый писатель, и хотя порой создается впечатление, что он импровизирует, на самом деле у него все досконально продумано. Его романы всегда строго выстроены и легко читаются, притом что написаны очень литературным языком. Он никогда, в общем, не повторяется, и Бальмер, работая с ним, всякий раз испытывает радость профессионала. Слава все никак к нему не придет, что есть, то есть, но, может быть, когда-нибудь читатели… Никто не застрахован от успеха. В любом случае Меселю наплевать. “Неудавшиеся провалы”, его последний роман, стал номинантом на премии Медичи, Гонкур и Ренодо, но исчез спустя две недели, так и не попав в шорт-листы; расстроившись и разозлившись, она позвонила автору, чтобы утешить его, но через несколько секунд уже он ее успокаивал, спросив, свободна ли она завтра – у него два приглашения в театр “Одеон”. Нет, с него правда все как с гуся вода.
Клеманс скинула прицепленный файл в читалку, рефлекс издателя. И тут же, привлеченная названием “Аномалия” – оно показалось ей гораздо жестче и острее всех предыдущих – и не увидев в мейле ни единого слова про текст, открыла его. И поразилась.
Клеманс Бальмер читает быстро, это ее работа, и через час заканчивает книгу. “Аномалия” не похожа ни на что, выходившее до сих пор из-под пера Виктора. Это не роман, не исповедь, не бессвязная последовательность броских фраз или искрометных афоризмов. Это странное произведение с тягучим ритмом, от него невозможно оторваться, и Клеманс угадывает между строк, какие авторы повлияли на Меселя – от Янкелевича до Камю, Гончарова и многих других. Мрачный, очень личный текст, где даже в издевке есть что-то болезненное:
Господи, какой же хренью мироточит религиозный дух. Всякая убежденность убивает интеллект. Верующие явно лишились разума, превратив смерть просто в очередную неурядицу. Сомневаясь во всем, я полагался только на себя и поэтому еще острее наслаждался каждым мгновением жизни. Меня никогда не переполняют мистические чувства, даже при созерцании божественного сияния небес. Если мне суждено будет тонуть, я попытаюсь выплыть, ну не молиться же Архимеду. Но сейчас я иду ко дну, и перед моими глазами разверзаются бездны, чуждые каким-либо теоремам.
Внезапно встревожившись, Клеманс Бальмер решила немедленно позвонить Меселю. На мобильный, потом на домашний. Ответил ей полицейский. Узнав, что случилось, Бальмер была потрясена, убита. Когда она отвечала на вопросы офицера, ее охватила бесконечная печаль, смешанная с дикой яростью. Когда же она видела Виктора в последний раз? В начале марта. Они ужинали у “Липпа”, отмечали его премию за перевод, он взял, как всегда, колбаску из потрохов, она – парижский салат, они пили “Пик-Сен-Лу”, и она ни о чем не догадалась, вообще ни о чем, не усмотрела ни в одной фразе своего друга тревожных знаков. Клеманс перечитала “Аномалию” в свете объявленной в ней катастрофы. Заметила, что роман подписан Виктøром Меселем, с ø – символом пустого множества. Трагическая бравада.