– Это атлас. На женское бельё номер программы я не помню. Найдём потом.
Когда из чунити выползло несколько метров ткани, Марк изменил программу и получил нитки, иголки и нож.
Всё это он вручил удивлённой Марте.
– Справишься?
– Да ты волшебник.
– Это не я. Это Тао Рубинштейн волшебник. А я только учусь, – сказал Марк, вручая Марте сочный кусок светлого черепашьего мяса.
Дом
На верхнем этаже дома было четырнадцать комнат. Но они были разгорожены стеной, проходящей через весь дом.
Наверное, когда-то этот дом принадлежал двум семьям, потому что такая же перегородка была и на первом этаже.
В большой комнате второго этажа на обеих половинах была дырка в полу, которая, как предположила Марта, должна была быть внутренней лестницей. В этой же комнате были двери, через которые можно было войти в шесть небольших спален.
Вообще дом за те две недели, которые прошли с момента побега от федералов, приобрёл изнутри вполне ухоженный вид.
Марта командовала Марком, говоря, что ей надо, а Марк придумывал, как это сделать.
Даже с чунити совсем не всё было просто. «Самый большой чунити», который у них был, выдавал детали не более метра в ширину и двух десятков сантиметров в высоту. Поэтому многое приходилось склевать. В перерывах между заданиями Марты Марк изготовил несколько небольших, «карманных», как он их назвал, аннигиляторов, и теперь в помещении всегда было тепло, и дождевая вода и в душе, и маленьком бассейне была тёплой.
Марта потребовала себе отдельную комнату и отдельную кровать, и это было сделано.
Комната была устлана приклеенной на пол нескользящей пластиковой плёнкой, не пропускавшей холод снизу. Стены стали зелёными с фиолетовыми разводами, а возле кровати и на ней лежали ковры с коротким, густым и мягким мехом.
– Зачем тебе держать дистанцию? – спросил Марк.
– Нас только двое, и мы можем, друг другу так надоесть, что поубиваем один другого. А мне рожать. Я не хочу, чтобы ребёнок рос без отца.
– Кто кого убьёт, у тебя сомнений не вызывает?
– Нет, не знаю. Ты как тихий омут. Разве я могла когда-нибудь предположить, как ты будешь реагировать на опасность, и что у тебя уже всё заготовлено?
Вот ещё месяц, и дом превратится в дворец. Что ты будешь делать дальше? Ведь просто жить, любя меня, как я понимаю, ты не собираешься?
– Не собираюсь. У меня есть определённые счёты с федералами, но к их реализации нужно хорошо подготовиться и подушечку подстелить.
– Насчёт подушечки я тебя поддерживаю. Но зачем тебе федералы? Рано или поздно у них всё развалится. Люди их ненавидят. Если человек проживёт больше ста, они запретят ему медицинскую помощь. А моей маме всего шестьдесят. И что?
– Эта система будет держаться очень долго, если её не подтолкнуть.
– А по поводу подушечки… Завтра ты начинаешь учить меня обращаться с чунити.
– Хорошо.
Но быт продолжался, и продолжался до весны.
Появилась внутренняя лестница, все окна были закрыты прозрачным в одну сторону пластиком и непрозрачными шторами. Свет был во всех комнатах.
Наполовину был готов в два раза больший чунити, и у Марка была надежда, что он будет работать. Уверенности не было. Маленькие чунити, которые он изготавливал, работали, но таких больших, как он решил изготовить, он даже никогда не видел. А ему был нужен именно большой.
Рожать Марта должна была в апреле, и к этим родам тоже всё возможное было готово.
Были получены все необходимые лекарства, инструмент и знания. Но Марк очень волновался.
Он до этого знал, что женщины рожают, но не знал подробностей. Сейчас по базе, в которой кроме рецептов для чунити, казалось, собраны все человеческие знания, он выучил всё, что нашёл.