– К чёрту, Лея, бери чёртов инструмент в руки, заканчиваем операцию, мы должны это сделать, – Вдруг в какой-то миг меня резко перемкнуло и мой голос, что раньше был тихим и спокойным вдруг стал импульсивным и резким, с некоторой ноткой злости. Лея стояла ещё так несколько минут, с отупением смотря в сторону выхода из операционной, я видел как её ноги тоже тряслись, поэтому я взял кюретажную ложку и принялся скоблить в одиночку кость что было сил, периодически вытряхивая стружку чёрно-бурого цвета на салфетку, когда наконец я достиг чистой, белой кости, которая легко кровоточила, я обнаружил секвестр, который при помощи зажима извлёк и вновь начал скоблить кость в области расположения этого секвестра, очищая кость и стачивая острые углы, обнаружив что дефект был крупным и без трансплантации кости там ничего не заживёт я с яростью вскрикнул, – Джейн, чёрт тебя подери, бери скальпель, забирай кость из угла, нужна стружка, быстрее, – истерично схватив с операционного стола скальпель я с размаху положил ей в руку, тогда она вдруг воспряла и рука её окрепла, она словно вернулась обратно в этот мир и резвым движением руки произвела ещё один разрез, при помощи хирургической пилы она забрала трансплантат, который начала дробить вместе с медсестрой, я же в этот самый момент завершал последние действия с костью и как только ложе было подготовлено, мы вместе уложили костный материал, в сформированную область, – Шей здесь, а я ушью область дефекта, быстрее, – Указал пальцем на ту область, где она забирала костный материал, а сам же выхватив шовный материал с иглодержателем из рук медсестры, улыбка на лице которой вдруг в миг погасла и я увидел её совершенно иной, я принялся быстро ушивать рану, было сложно, в виду недостаточной опытности в этом деле, но всё же я старался, даже мотивируя себя тем, что за дверью множество монстров, которые вот-вот вломятся в эту операционную и сожрут нас всех, не оставив ни единой косточки, эти мысли и вправду были хорошей мотивацией, возможно, её даже было необходимо использовать и в университетах, но факт оставался фактом, мне удалось за пятнадцать минут ушить рану и завершить операцию.

Как только я всё окончил, я сразу же скинул перчатки и подошёл с опаской к окну, за окном продолжало светить ярко солнце и было такое чувство, будто ничто не предвещает беды и всё прекрасно и вовсе как и раньше, мир живёт своей жизнью как и его люди, потому что за окном я не видел никого, лишь периодически проезжающие на быстрой скорости зелёные грузовики, которые по всей видимости были полны военных, судя по символике на машинах, людей, а тем более монстров я не видел, но эта тишина ничуть не успокаивала, а лишь разжигала всё большую бурю жути и страха. Когда я обернулся, я увидел, что Джейн словно обессиленная сидела на корточках около стены и смотрела куда-то вдаль, а анестезиолог также отвержено, как и мы буквально пару минут назад, экстубировал этого пациента. Как только мужчина лежащий на операционном столе начал дышать и кашлять, мы все вчетвером перекинули его на каталку, которую заранее привезла санитарка и отвезли в палату интенсивной терапии, в которой остался сам анестезиолог и пациент, после того как мы покинули эту палату он закрылся внутри, но наверное это было и верно, так поступил бы каждый из нас, в том числе и я.

III

Вернувшись в ординаторскую, я был в сильнейше подавленном состоянии, судить о мере своей потерянности и недоумения от происходящего можно было на основание того критерия, что я даже не заметил как вернулся из операционной в операционной шапочке и бахилах и более того, когда моё притупление и бездумное залипание в одну точку вдруг прошло и я опомнился, я на миг подумал о том, что я не помню как попал сюда. Казалось бы сегодняшняя и без того быстрая операция тянулась целый день, но за окном был ещё день, его начало, совсем недавно часы пробили полдень, а звуки из коридора, которые доносились из радиоприёмника продолжали вести страшные сводки, количество жертв росло в геометрической прогрессии и уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что это было начало конца. Когда я вышел из ординаторской я увидел перед собой полностью пустой коридор, все двери палат, что постоянно были открыты, что бы ни случалось, в этот раз были плотно затворены, а шкаф что стоял позади поста, в котором хранились медикаменты для пациентов был распахнут на всю и в нём практически ничего не оставалось, ни бинтов, ни пластырей, ни дексаметазона, лишь небрежно разбросанные по шкафу упаковки от препаратов, которые были пустыми. По всей видимости, кто-то из персонала не терял зря времени и уже был готов к тому, чтобы спасать свою шкуру и убираться отсюда, в принципе это было и правильно, потому что надеяться на Божью благодать и что всё это прекратится по единому знамению и слову Богу, уже было нельзя.