Павлова очень любила сцену. Даже говорила, что вне сцены жить не может. Её основным «наркотиком» были восторженные взоры зрителей, аплодисменты и обрушивающийся на сцену дождь из цветов.

Она была избалована успехом – со времени первых зарубежных гастролей в 1908 году Павлова уже не знала, что такое полупустой зал. На её спектаклях и концертах всегда был аншлаг. И это был результат огромной работы – Павлова не уставала совершенствовать технику танца, вводить новые элементы, оттачивать наработанное мастерство.

Как ей это удавалось? Во-первых, она на всю жизнь сохранила в своём сердце то детское впечатление от посещения Мариинского театра – восторг, любование, душевный подъём. Танец Павлова воспринимала, как некое чудо, как волшебство. Во-вторых, она, как и все люди, которым посчастливилось найти себя, не работала, не «вкалывала» – играла в работу, наслаждалась танцем. И обожала тяжёлые физические нагрузки, дарящие людям радость и освобождающие её, балерины, душу.

Обычно спокойная, погружённая в свои мысли и не докучающая матери Анна сделалась совершенно несносной. Все разговоры – только о балете. И напрасно матушка Любовь Федоровна пыталась урезонить дочь. Мол, балетная школа – это для них слишком дорого. И на свете масса других, не менее захватывающих занятий. Анна и слышать ничего не хотела. Балетная школа и – точка.

В конце концов, матушка сдалась. И привела дочь в балетную школу при Мариинском театре. Заведение серьёзное, авторитетное и… очень дорогое. Но тут их ждали слова, подействовавшие подобно холодному душу.

– Девочка ещё слишком мала, – сказал директор школы. – Восьмилетних мы не принимаем. Ей должно исполнится десять лет. Приходите через два года.

Анна была не просто разочарована – она была раздавлена. И еле пережила это горе, напугав маму. Больших усилий Любови Федоровне стоило уговорить Аннушку не убиваться и переключиться на что-то другое. И девочка переключилась на… домашние занятия танцами.

Отныне она ходила только на цыпочках – как ходят по сцене балерины. Аня была уверена, что танцовщицы и в жизни должны ходить на цыпочках, хотя, не видела ни одной женщины, которая бы передвигалась таким странным и болезненным способом. А ещё Аня попросила маму сшить ей марлевую пачку, к слову, Любовь Федоровна была еще и неплохой швеёй. Девочка часами могла играть «в театр», кружась под звуки неслышимой, только звучащей в её головке, музыки.

Мама была уже не рада, что показала дочери Мариинку… Да кто же знал?

Спустя два года, в 1891 году, Анну приняли в Императорскую балетную школу, о которой она так мечтала. Это получилось ценой титанических усилий матери, которая, скорее всего, встретилась с отцом Ани и уговорила его заплатить за обучение – сама бы Любовь Федоровна таких трат не осилила. И для Аннушки начались годы учёбы – девять лет напряжённого труда, постижения азов профессии и тайн сценического движения.

Петербургская балетная школа в ту пору была не так известна, как итальянские и французские балетные школы. Но какие артистки вышли из её стен! Какие имена… Павлова – самая яркая, самая одарённая танцовщица ХХ столетия, и не в России, а во всём мире. И рядом – выдающиеся танцовщицы Матильда Кшесинская, Тамара Красавина, Ольга Преображенская. Русская балетная школа совершенствовалась вместе со своими блистательными балеринами.

Первыми учителями Ани стали Екатерина Оттовна Вазем и Александр Александрович Облаков. Педагоги сразу выделили худенькую, маленькую темноглазую девочку – за её трудолюбие, упорство и любовь к танцу. Каждую свободную минуту Аня отдавала репетициям, словно это была её любимая и единственная игра. И мало кому приходило в голову, что так, по сути, и есть. Танец для Ани был и отдохновением, и работой, и учёбой, и забавой. Когда-то Анна Павлова, уже знаменитая балерина, обронила, что во время танца она думает о главном, в том числе и о боге. В таком случае, её танец похож на… молитву.