Если до отъезда труппы в Австралию никаких известий об ограблении в прессе не появится, она сможет дышать свободно!

Все обошлось. Труппа уехала на гастроли. Вскоре приехал Алексей, и они обвенчались в православной церкви в Париже. Ирина сшила себе очаровательное белое платье из кружев, самого модного фасона. Ее прическу во время торжества украшала рубиновая подвеска. Может, ее алый свет и не слишком гармонировал с чистым и нежным образом невесты, зато сразу привлекал внимание дам. Еще бы, это же была не просто безделушка! Потом, правда, пришлось объясняться с Алексеем.

Он подвеску заметил, понял, какую ценность она собой представляет, и не отстал от Ирины, пока та не созналась, откуда взялась эта драгоценность. Можно было бы соврать, что это ее наследство, но увы: Ирина неоднократно рассказывала Алексею, что их семья, уезжая из России, потеряла все. Маме и бабушке даже пришлось заложить обручальные кольца, чтобы их семья на первых порах продержалась в эмиграции.

В будущем надо быть осторожнее с откровениями, сделала для себя вывод Ирина.

Что же касается Алексея, он был в ужасе от случившегося. Настаивал, чтобы Ирина немедленно вернула подвеску хозяйке с извинительным письмом. Выслала почтой, и немедленно!

Ирина еле отбилась, нажимая на то, что Павловой сейчас нет в Англии, а ее австралийский адрес она не знает. И потом, вдруг такая ценность затеряется в пути, что тогда? Алексей немного успокоился и согласился подождать.

Но тут неожиданно быстро решился их вопрос с выездом в Россию, Алексей в суете забыл о подвеске, и Ирина благополучно вывезла ее в Страну Советов.

Москва. 1937 г.

– Дуся! Мне страшно нужны деньги! – влетая в кабинет мужа, промурлыкала Ирина. – Сто рублей!

– Ирина, ты с ума сошла? Опять денег? Ты понимаешь, что я советский служащий, а не американский миллионер? – отрываясь от бумаг, возмущенно восклицал Зиновий Яковлевич.

С Алексеем Хохловым Ириша развелась еще в 1934 году. Времена были непростые, Ирина кожей чувствовала, как над мужем сгущаются тучи. Ирочка всегда была существом тонко чувствующим, а потому уловила эти веяния задолго до разразившейся трагедии и по совпадению вдруг поняла, что мужа уже не любит и дальнейшей жизни с ним не представляет, а тут еще очень кстати подвернулся высокопоставленный работник Наркомфина с хорошими карьерными перспективами и жилплощадью. В общем, все решилось само собой. Ирина вместе с сыном Толиком переехала в дом на Новинском бульваре. Алексея арестовали спустя девять месяцев после ухода Ирочки.

– Зюся, у нас через неделю премьера, ты же не хочешь, чтобы я пришла на банкет в какой-то застиранной тряпке? – Ирину ужасно забавляло имя мужа. Зиновий. И она взяла себе за привычку поддразнивать его, называть смешными ласковыми прозвищами, к тому же и вид у Зиновия Яковлевича был вовсе не грозный, а безобидно-недотепистый. Он был невелик ростом, округл, со смешной, похожей на капустный кочан головой, унылым носиком и близорукими глазами.

В молодости Ирочка ни за что бы не обратила на него внимание. Но с возрастом она поумнела и теперь уделяла внешности мужчин самое незначительное внимание. За исключением, разумеется, любовников – они у нее всегда были статными красавцами, а иначе в чем смысл?

– Ирина, какие тряпки? На прошлой неделе ты сшила себе роскошное платье и едва ли раз его надела! – продолжал упорствовать Зиновий Яковлевич. – К тому же я тебя уже не раз просил вести себя скромнее. Ты видишь, что происходит? Ты заметила, сколько у нас соседей сменилось за последний год, ты понимаешь, что сейчас не время для легкомыслия? Надо сидеть и не высовываться! – Состроив несчастное лицо, он демонстративно схватился за сердце. – И к тому же откуда такие деньги? Надо жить экономнее. Бережливей.