«Да уж, «экскурсия для приезжих по памятным местам столицы и окрестностей» – это как раз то, о чем я всю жизнь мечтал! – заговорил во мне врожденный цинизм. – Но и понять южан тоже можно – побывать в Столице и раньше считалось делом большим, а сейчас – и подавно!»

И я спросил:

– А что именно посмотреть хотите?

– К Кремлю, я так понимаю, лезть даже сейчас небезопасно?! – интонация в голосе Удовиченко была больше утвердительная, нежели вопросительная.

– Не в опасности дело, просто много времени потеряем, в центр пробираясь.

– А что тогда посоветуете, Илья?

После недолгих раздумий я ответил:

– На Ленгоры выбраться относительно несложно будет. А там панорама… – я чуть было не сказал «красивая», но вовремя одернул себя, – широкая. В бинокль многое рассмотреть можно. Вот только надо ваши машинки немного замаскировать. Очень они у вас непривычные, а в Столице кто только не шляется.

– И подо что же вы их маскировать будете?

– Под мародерский «самопал».

– Ваня, – попросил я Тушканчика, когда багаж был загружен и пассажиры заняли свои места, – как на улицу выедем, поворачивай направо. В полукилометре будет здание школы, там притормози. Там вроде во дворе какие-то машины сгнившие стояли… Понял?

– Конечно.

– Вы, Илья… – обратился ко мне старлей, но я перебил:

– Можно на ты, и лучше по позывному! Хорошо?

– Да. Так как вы, то есть ты, собираешься нас маскировать?

– Сам пока не знаю, поскольку, в каком состоянии те машины, не видел и, что с них можно снять, даже не представляю. Но единообразие ваше нарушить надо обязательно.

– А почему?

– Ты, старлей, извини, я вашей специфики не знаю… Но сам посуди, если бы тебе донесли, что видели колонну из трех машин неизвестной конструкции, как бы себя повел? А если бы вдобавок сообщили, что машины новые?

– Так у вас тоже не колымаги ржавые, – буркнул Малченко.

– Верно, но их недалеко делают, и они хоть и редкие, но на дороге встречаются. И даже больше скажу – «тигры» наши недобрых людей своим видом отпугивают.

– Ну да, все такие страшные-страшные, – хмыкнул у меня за спиной прапорщик Бубен.

– Ты, Коля, не хихикал бы! – одернул его старший по званию. – Вполне возможно, у людей тут своя специфика! – «отзеркалил» мой заход старлей.

– Ой, Володя, я тебя умоляю! – снова хохотнул этот «живчик». – Какая, к хренам, специфика? Как везде – кто сильнее, тот и прав!

– И много ты слабых на «тиграх» видел? – задал я наводящий вопрос, полуобернувшись к говорливому прапору. – А сколько он стоит, знаешь? А кто у вас на них ездит, не ответишь? Ну и напоследок – что ж вы в дальний путь на таратайках ваших поехали, а не на «газах»? Места тут, – я сделал широкий жест, – всяко больше, чем в ваших «Донах».

– Э, Следопыт, ты что так рассердился? – всплеснул руками Бубен, хотя вопросы я задавал тоном ровным, можно даже сказать – скучающим.

«Вполне возможно, что этот «мелкий» у наших гостей работает своеобразной наживкой, подобно тому, как многие встречавшиеся мне банды первым подсылали к противнику пацаненка какого-нибудь.

И всерьез никто не воспринимает, и моральное право «вступиться за слабого», если что, появится».

– Глупых людей не люблю, – «слегка» обострил я ситуацию, отчего Тушканчик даже сдавленно «хрюкнул», сдерживая смешок. – У нас они почти все вымерли, но все равно – не люблю, – и я подмигнул.

– Не понял, ты что, с бубен решил зайти? – прищурившись, спросил южанин.

«Теперь понятно, откуда у тебя такая кличка! Ну, с картами и мы знакомы…» – но ответить я не успел, поскольку Малченко решительно прервал нашу пикировку:

– Колян! Уймись, я сказал!

Видно, что-то в тоне офицера подсказало прапорщику, что палку он таки перегнул, а потому, пожав плечами, Бубен изобразил на лице раскаяние. Впрочем, на мой взгляд, не сильно искреннее.