Его чувства вмиг обострились. Он глядел на девушку и словно слышал, как дрожит ее кожа, как шевелятся волоски на ее теле, как бешено стучит ее сердце, проталкивая кровь по сосудам.

Из окна подуло вечерней прохладой, и он ощутил тончайший, удивительный запах ее тела.

Она пахла земляникой и молоком, и какой-то невероятной юной свежестью.

И в этом запахе было столько желания, что у него перехватило дыхание.

Анисия изменилась до неузнаваемости. Ее кожа стала розовой и влажной, локоны ее волос манили, а на щеках выступили капельки пота.

Никита уловил ту волшебную химию, которую очень трудно было с чем-то перепутать.

Она все еще держала его за руку.

Как бы невзначай Анисия поправила платок, и он мягко соскользнул с ее волос, освободив волнистые соломенные пряди. Они растеклись по ее плечам, а она лишь невинно улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу своей блузки.

Никита перестал дышать.

Он попытался освободить руку, но девушка лишь сильнее сжала ее. Ее глаза излучали теплый свет. И тогда она нежно поцеловала его ладонь, на которой все еще оставались остатки меда.

– Сладко… – облизнулась Анисия и провела по ней языком.

Когда она успела переодеться? – зачем-то подумал Никита, с которым явно что-то происходило. Он находился под каким-то гипнозом.

Он совсем забыл, зачем сюда приехал. Забыл о том, что дома его ждет молодая жена, с которой они собирались завтра в свадебное путешествие.

Как будто все, что было до этого момента, перестало для него существовать.

Словно теленок, он покорно наблюдал за тем, как Анисия своими тонкими пальцами сжимает его ладонь и не мог этому сопротивляться. Он видел, как ее губы касаются его ладони и с каждым ее прикосновением, по его телу пробегала волна дрожи.

К этому моменту его чувства уже настолько обострились, что он услышал, как за яблоневым садом растут и лопаются, покрывая своими спорами траву, грибы дождевики.

А чуть поодаль, на лесном озере на берег вылезла выдра и вальяжно развалилась на траве, греясь на солнце. Теперь он мог слышать буквально каждый звук в лесу, от стука дятла в дупле, до звука дрожания паутины, которую ловко выстреливал паук, окутывая ею ветки болотной осины.

– Что черт возьми со мной происходит? – ужаснулся он и зажмурил глаза.

Он должен был немедленно прекратить это!

А между тем, он начинал понимать голоса птиц и животных.

Вон там, высоко на ветках ольхи семья белок устроила потасовку, а где-то над вершинами берез, дружно щебетали стрижи, вихрем взмывая в небо.

Никита испуганно посмотрел на Анисию, но она успокаивающе кивнула и в тот же момент в его голове возник белый шум.

Он услышал ее голос прямо в своей голове.

– Останься со мною… – убаюкивающее говорила она – не уходи….

Никита понимал, что уже больше не владеет собой.

Но все же какая-то часть его сознания по-прежнему сопротивлялась.

– Беги! Спасайся! Уноси ноги! – отчаянно кричал его мозг, но с каждой секундой его голос становился все слабее и слабее, пока и вовсе не исчез.

Тогда Никита из последних своих сил высвободил руку и зажмурился.

Он пытался думать только о Марине, и о том, что завтра они уезжают в Крым.

Но Анисия заботливо взяла его ослабшую ладонь и вновь прикоснулась к ней губами.

Образ его молодой жены мгновенно померк. Он стал, как старая выцветшая фотография, которую за ненадобностью положили на чердак, оставив доживать там свой век, среди таких же ненужных никому вещей.

Голос Анисии стал сильным и властным.

– Забудь обо всем, что находится за пределами этого дома.

Ее слова, как мягкое пуховое одеяло, окутывали с головы до ног.

– Доверься мне… И следуй за мной…