– Ну как знаешь, – равнодушно поморщился крысюк, прикурил и задрал голову, посмотрев на звездное небо. – Кстати говоря, нахождение на улице во время комендантского часа. Нарушение. Еще пятьдесят рублей к общей сумме штрафа.

Я сохранил каменное лицо. А потом внезапно опомнился и повернулся к следователю.

– Как ваше имя? Вы не представились как положено.

Он хотел было что-то возразить, но потом замер, переваривая. Видимо, решил, что ничего страшного не случится.

– Майор Тарасов. Старший следователь по делам призывателей Следственного Департамента Москвы.

– Майор Тарасов, – кивнул я. – Вас не было в моем списке, но я внесу вас без очереди.

– Каком еще списке?

– Списке дел. Которые я собирался закончить, прежде чем покину город.

– Его ты не скоро покинешь, – усмехнулся он. – Или скоро, тут как посмотреть.

На этом наш разговор закончился. Меня погрузили в микроавтобус и повезли имп знает куда. И только сидя в полной темноте машины, которую подбрасывало на каждой кочке, я наконец позволил себе широко улыбнуться.

Пока что все идет в точности по моему плану, и даже лучше. Даже не пришлось самому нарушать закон, что было бы слишком заметно. Сами замели. А я уж было решил, что они действительно как-то пронюхали про храм в диких землях.

Тюрьма для призывателей была в точности, как описывал наставник. Он тоже начинал свой путь отсюда и считал это место идеальнейшим для старта во всей Москве. Разумеется, если тебе не повезло родиться в клановых семьях или ты не жаждешь пахать на них до конца жизни.

Камеры на десять человек, много решеток, камер видеонаблюдения и охраны. Были и общие зоны для проведения досуга, даже одна комната с телеком. Отличий от обычных тюрем было два. Все поголовно носили блокираторы и мужчины с женщинами находились в одной тюрьме вперемешку.

В целом, здесь были «курортники». Призыватели вроде меня, которых целенаправленно загребли под предлогом штрафов. Настоящие преступники сидят в местах с защищенными камерами, покрытыми рунами. Но это только особые личности.

Чаще всего призывателей-преступников просто убивают или изгоняют в дикие земли, что примерно одно и то же.

Ты либо приносишь городу пользу, либо не мешаешь своим существованием делать это другим. Шестеренки должны крутиться непрерывно и бесконечно. То же касается и нас. Курортников держат с одной целью. Чтобы мы закрывали новые разломы на территории Москвы. Ведь пока разлом не разведан, он может таить в себе любые опасности, а войти на ту сторону могут лишь призыватели.

Никаких тебе регистраций, бюрократии, вступления в клан, получения разрешения, отчетов. Все новые разломы в твоем распоряжении. А еще кормят, на улице жить не надо. И самое главное – бесплатное медицинское обслуживание в случае ранения.

Главная проблема – случайно не выплатить долг слишком быстро. Впрочем, не думаю, что у кого-то это получается. А как выбраться дальше я не переживал. Рано или поздно меня так и так вытащат.

Двое охранников меня зарегистрировали, забрали все мои вещи и выдали взамен застиранную темно-оранжевую форму. Затем проводили к камере Б–3. Пузатый охранник с щеками как у хомяка и глазами-бусинами довольно толкнул меня в камеру.

– Принимайте пополнение, – произнес он булькающим голосом. – Чемпион турнира, так что уважьте уж.

Я обернулся, посмотрел на закрывающуюся дверь. Сквозь решетчатое окно заметил неодобрительный взгляд другого охранника из пары. Он взглянул на меня и слегка пожал плечами, как бы извиняясь.

Оглядев камеру, я понял, за что именно. Семеро призывателей, пять парней и две девушки. И у всех рожи такие, что прямо сейчас в выпуск криминальной хроники запускай на первую полосу. При этом женщины смотрели на меня как удав на хорька.