Эти слуги делились на категории: во-первых, те, кто жил постоянно в казенных квартирах резиденции, занимая определенные должности непосредственно при хозяевах резиденции, т. е. их личные слуги; во-вторых, так называемая «подвижная прислуга», которая переезжала из резиденции в резиденцию вместе с владельцами этих резиденций; в-третьих, вольнонаемные специалисты, нанимаемые Конторой Собственного дворца.

Если обратиться к первой категории, то численность личной прислуги императоров и императриц, великих князей и княгинь определялась придворным штатом. При этом старые слуги, даже оставив службу, могли посещать своих бывших хозяев. Например, 6 января 1823 г. Николай Павлович записал в дневнике: «моя Англичанка, поднялся, чай». Великий князь имел в виду, что в 1823 г. его посетила Евгения Васильевна Лайон, которая ухаживала за ним с младенческого возраста. По восшествии на престол Николай I предоставил Е.В. Лайон квартиру в Аничковом дворце, в которой она прожила до своей смерти в 1842 г. С учетом прецедента Е.В. Лайон, с 1857 г. на третьем этаже Аничкова дворца проживала в отдельной квартире англичанка Томасина Ишервуд[240], которая вырастила всех детей Александра II.

Следует иметь в виду, что «англичанки» всегда занимали особое место в ближайшем окружении императорской семьи. Они жили в резиденциях, близ детских комнат, выполняя обязанности нянек, при этом решая задачу передачи языка. То есть дети буквально с первых дней жизни впитывали английский язык, который, наряду с французским и немецким, становился для них родным. Более того, дети сначала начинали говорить по-английски, а уже затем на русском языке. Поэтому у многих из Романовых современники отмечали легкий акцент.

Если на детской половине происходили какие-то радостные, даже, в общем-то, пустяковые события, то родители щедро награждали состоящих при детях слуг. Например, когда в июне 1828 г. у великого князя Константина Николаевича прорезался первый зубок, то генерал-адъютант Мердер немедленно направил ходатайство, в котором писал, что «по принятому обыкновению, получают при сем случае денежное награждение состоящие при Его Высочестве англичанка, камердинеры, камер-юнгферы и прочие служители». А.И. Блок проконсультировался у императрицы Марии Федоровны (матушки Николая I) и запросил список прислуги для представления к наградам «по прежним примерам» министру Императорского двора[241].

Со временем подрастающие воспитанники становились крестными отцами и матерьми, прежде всего, для детей дворцовой прислуги – это не только престижно, но и имело прямую материальную составляющую. Во-первых, матерям крестников дарились довольно дорогие подарки, стоимость которых определялась местом родителей в дворцовой иерархии. Во-вторых, крестники обучались в учебных заведениях за счет крестного отца или матери. В-третьих, придворная карьера таких «дворцовых мальчиков» была гарантирована с момента их рождения, поскольку их список велся самым тщательным образом.

Список прислуги, близкой к семье Николая I, по понятным причинам, не самый большой. Стоит, например, отметить, что за столом Александры Федоровны периодически сиживала ее бывшая гувернантка Мария Вильдермут[242], приезжавшая в гости к своей воспитаннице.

Всю жизнь прослужил Николаю Павловичу его камердинер Иван Федорович Гримм. В своем дневнике великий князь не единожды упоминает о своем камердинере (13 июня 1822 г.): «разные неприятности при одевании, рассержен на Гримма, ударил его кулаком, весьма дурно, раскаиваюсь, помчался крупным галопом на Роланде на Марсово поле».