Сцены из семейной жизни императора Николая I. Рождественская елка в Аничковом дворце. Худ. А.Ф. Чернышов. Фрагмент

Изредка в Аничков дворец заезжала супруга Александра I – императрица Елизавета Алексеевна. При этом она, похоронившая двух дочерей, прежде всего шла в детские комнаты: «…к детям, Моден, играл, к жене с детьми, Ольга, все трое у меня на коленях, уходят, старуха уходит, Императрица» (4 сентября 1822 г.); «прибыл, к детям, Ольга меня узнает, к жене, к себе…у детей, играл…Императрица, удивлен» (16 января 1823 г.). Это «удивлен», появилось, конечно, не на пустом месте. И о глубокой неприязни со стороны Елизаветы Алексеевны к семье Николая Павловича супруги были прекрасно осведомлены. Говоря о начале своей жизни в России, Александра Федоровна совершенно не случайно отметила: «Я бывала часто у Императрицы Елизаветы, которая относилась ко мне в то время весьма дружественно».

Но при всем своем неприязненном отношении к Николаю и Александре, императрица Елизавета Алексеевна в целом по-доброму относилась к их детям. Впрочем, других законных детей у Романовых тогда и не было. 19 января 1820 г. императрица писала сестре Александра I – великой княгине Марии Павловне: «Когда я имею на то возможность, то хожу играть с детьми Николя, которые, как вы знаете, проживают в настоящее время в Ваших покоях. Эти голубки меня искренне забавляют, они милы, особенно малютка Мэри, бедный Александр, взрослея, страдает иногда последствиями первородного греха. Дай Бог, чтобы его воспитание стерло эти следы, насколько возможно!»[148]. Годом позже, 22 апреля 1821 г., Елизавета Алексеевна писала: «Маленький Александр – красивый ребенок, но не отличается ни живостию, ни умом, однако от природы благодушен, у него красивое лицо и приятная улыбка, хотя, к сожалению, не совсем вышел ростом. Зато сестра его намного живее; это настоящая маленькая барышня, в полном смысле сего слова. От ее кокетства и жеманства можно помереть со смеху. Она тонко понимает все, что относится к нарядам, и в годовалом возрасте примечала все необычное в туалетах. У нее красивое личико, к сожалению, всегда бледное и белое, как простыня»[149].

Как и у всех, дети периодически болели. В резиденции имелись штатные врачи, но родители всегда остаются родителями, и малейшие недомогания или беды детей становились поводом для записей: «к Саше у него сильный жар… уехал с Матушкой, к Саше, сильный жар, она уходит… вернулся к Саше» (30 июля 1822 г.); «Крайтон разбудил в 6, Саша все так же, встал в 8.30, Крайтон, Саше немного лучше, у жены, потом к Саше, довольно весел» (31 июля 1822 г.); «иду посмотреть на Ольгу, ей нездоровится» (2 октября 1822 г.). 28 октября 1822 г. «Ольге привили оспу», к этому времени это была обычная процедура, начало которой положила императрица Екатерина II еще в 1768 г.

Родители следили не только за здоровьем детей, но и руководили воспитательным процессом. Например, 29 июля 1822 г. Николай Павлович за какую-то провинность «выбранил Кристи». Кристи – это Анна Александровна Кристи, бонна-англичанка, с 1821 г. состоявшая при великом князе Александре Николаевиче (будущем Александре II) и великой княжне Марии Николаевне. Хотя девочке исполнилось только 3 года, а Ольге вообще пара месяцев, и, тем не менее, зайдя в детскую «взглянуть на Мэри и Ольгу… выбранил девочек за грубость» (15 октября 1822 г.); «к детям, отругал Мэри» (16 марта 1823 г.); «отругал Карла