И особенно трудно поверить, что всего 10 лет назад, холодным апрельским днем на небольшом холме на севере штата Нью-Йорк был похоронен еще один из этих великих мыслителей – Фрэнк Майер. Он проделал тот же ужасный путь, что и многие другие. Он вырвал себя из рук «Господа, потерпевшего неудачу», а затем сформулировал новую идею, представляющую собой синтез традиционного подхода и свободомыслия, синтез, который многие сейчас называют современным консерватизмом.

Именно Фрэнк Майер напомнил нам, что здоровый американский индивидуализм был частью подводного течения западной науки и культуры. Он подчеркнул необходимость уважения закона и традиций, а также социального консенсуса, который обеспечивает стабильность наших общественных и частных устоев. Он отметил, что эти цивилизованные идеи все еще движут нами даже тогда, когда мы стремимся к новому экономическому процветанию, основанному на сокращении вмешательства правительства в дела рынка.

Студенты – члены комитета за демократическую Центральную Америку – устроили марш солидарности в память об убийстве архиепископа Сан-Сальвадорского Оскара Ромеро. Фото 1984 г.

Наши цели дополняют друг друга. Мы сокращаем бюджет не просто ради совершенствования управления финансами. Это лишь первый шаг на пути возвращения власти штатам и районам, только первый шаг на пути перестройки отношений между гражданином и правительством. Мы можем заставить правительство вновь нести ответственность перед народом, сокращая его аппарат и ограничивая сферы деятельности, добиваясь, чтобы оно эффективно и честно выполняло определенные ему законом функции.

Поскольку мы имеем последовательную теорию того, как правительство должно работать, мы можем очень ясно все изложить: у нас нет отдельной социальной, отдельной экономической и отдельной внешнеполитической программы. У нас есть одна программа. Мы стремимся как к наведению порядка в нашем финансовом доме и к перестройке национальной обороны, так и к защите будущих поколений, к прекращению одурачивания школьников плановиками-утопистами. Мы призываем разрешить религиозное обучение в школьных классах так же, как мы разрешили это во всех других местах.

Мы, конечно же, не сможем осуществить все это одновременно. Американский народ терпелив. Я уверен, что он понимает, что ошибки, которые делались на протяжении десятилетий, нельзя исправить в одночасье. Вы знаете, когда я еще был губернатором, то имел удовольствие выступать перед сенатской комиссией. Меня вызвали всего через несколько месяцев после того, как президент-республиканец въехал в Белый дом. Меня спросили, почему мы не успели исправить все, что к тому времени натворили другие. Единственное, что пришло мне тогда в голову, это рассказать одну историю. Много лет назад мы с Нэнси купили ранчо. Там был хлев, в котором предыдущие хозяева держали восемь коров. Мы же хотели держать лошадей. Целыми днями я ломом и лопатой вычищал пол в стойлах от многолетних напластований. (Смех.) И я объяснил сенатору, задавшему мне вопрос, что я выяснил в результате этой работы – нельзя за несколько недель или месяцев переделать то, что накопилось за 15 лет.

Мне также кажется, что если мы, консерваторы, собираемся продолжать управлять страной, то должны понять, что нам не всегда удастся так просто свалить на прошлое вину за трудности в стране… Суть дела в том, что мы должны руководить страной, а это означает не только критиковать прошлое. Вспомните, что говорил Т. С. Элиот: «Только приняв прошлое, можно изменить его значение».

Так вот, по ходу нашей политической борьбы мы пережили безразличие и часто нетерпимость, и именно поэтому я надеюсь, что нашу политическую победу запомнят за великодушие, а наше пребывание у власти – за терпимость, которую мы проявили к тем, с кем были не согласны.