– И что ты предлагаешь? – спросила напуганная Таня.

– Я отвезу тебя в театр, подожду, а если повезёт, и твои друзья найдут мне место в зале, мы посмотрим спектакль вместе, потом отвезу в отель. Безопасность гарантирую, в том числе от сексуальных домогательств со стороны «классного парня».

Ну, что ж, звучит убедительно.

В том, что она правильно поступила, согласившись на предложение Дэвида, Таня убедилась во время антракта. Фойе театра Orange Tree представляло собой большую застеклённую веранду, огромные окна которой разделяли два совершенно разных мира. В одном – театральная публика пила шампанское и обсуждала достоинства и недостатки постановки, в другом – уличном, футбольные фанаты отрывались по полной, делая всё то, что Таня уже однажды наблюдала в Дублине. Самым удивительным было, что любителей театра, казалось, совсем не смущала пьяная вакханалия, которую можно было наблюдать за стеклом. В свою очередь, фанаты не обращали внимания на нарядных дам и их кавалеров, которые в ярком свете люстр напоминали цветастых рыбок в гигантском аквариуме. Всё второе отделение Таня думала только о том, как им придётся выходить из театра и идти сквозь безумную толпу до машины.

Выйдя из театра и видя, какое безобразие творится вокруг, Таня инстинктивно прижалась к Дэвиду и совсем не возражала, когда, проходя мимо орущих и на вид весьма агрессивных мужиков, он крепко обнял её за плечи. Господи, от этих фанатов можно ожидать всего, что угодно: вон двое крепких парней опрокинули мирно стоящий мопед, вон двое других швыряются пивными банками, вон трое прыгают на скамейке, стоящей на пустой автобусной остановке, так что тошнить, вопить и облегчаться – это ещё цветочки. И где же хвалёные английские полицейские, которые остановят всё это безобразие?

На автостоянке вообще творился беспредел: выезд перекрыли орущие болельщики, они ритмично прыгали под футбольные кричалки, стучали в окна, пинали колёса тщетно пытающихся вырваться из западни машин, трое фанатов синхронно как будто по команде вскочили на капоты стоящих впереди авто и начали перепрыгивать с одной машины на другую. В опасную игру включалось всё больше и больше людей, а полиции всё не было. Толпа, агрессивная неуправляемая толпа, как страшно.

Таня взглянула на напряжённое лицо сидевшего за рулём Дэвида, который безуспешно пытался вклиниться в ряд машин, прорывающихся к выезду, и у неё непроизвольно вырвалось:

– This happy breed of men? This England? Where is the police?

– Fucking idiots, – выругался Дэвид, – по крайне мере, теперь ты убедилась, что я не зря вызвался тебя сопровождать.

Приехавшим через минуту полицейским даже не пришлось разгонять беснующихся фанатов, заслышав звуки сирены, они моментально разбежались. Машины стали быстро покидать стоянку, как будто и не было никаких беспорядков. Под впечатлением от увиденного Таня испуганно молчала, вспоминая как в октябре 1993 года, она, тогда ещё студентка МГУ, двадцатилетняя дура, захотела посмотреть на обстрел Белого дома в Москве своими глазами, и попала в толпу, по которой вдруг начали стрелять настоящими пулями настоящие солдаты, и нескольких молодых парней по-настоящему убили. С тех пор она стала панически бояться любой толпы. Действительно, какое счастье, что сейчас с ней рядом был Дэвид.

Чтобы успокоить явно напуганную Таню, Дэвид включил свою любимую моцартовскую фантазию, которую всегда слушал в машине. Первые же звуки мгновенно вывели Таню из оцепенения.

– Это же Моцарт! Моя любимая фантазия ре-минор. Ты что, знал, что она мне нравится?