Все шло на поправку, но тут, откуда ни возьмись, появился дознаватель из ГИБДД с вопросами по поводу дорожно-транспортного происшествия, выяснял версию событий по мнению пострадавшего, а Саша возьми да и забудь, что ему кто-то срезал. И все бы на этом, так нет, это оказалось только для затравки, разминка то есть, а после «гаишного» дознавателя пришел оперуполномоченный из уголовного розыска, и тут началось – «опять двадцать пять»:

– Ну что, Сашек, поправляешься? – словно близкий родственник, широко улыбался оперуполномоченный, видя «бодрствующего» больного. – Давай знакомиться, старший лейтенант Костин.

– Кошкин, – безрадостно ответил Саша.

– Знаем, знаем, что Кошкин, – как бы и не с больным вовсе разговаривал старший лейтенант Костин. – Признаваться надо во всем, Санек.

– В чем?

– Ну знаешь, гражданин Кошкин, ты мне это брось, я не таких ухарей ломал, как ты. Давай не будем здесь лапшу на уши вешать, хватит играться. Хочешь в этой палате до суда полежать, давай чистосердечное признание, а то сегодня же поедешь на тюремную больничку, там тебя кашкой манной медсестричка с ложечки кормить не будет – баланду хавать будешь! Понял меня?! Я тебя, злодея Кошкина, быстро на чистую воду выведу! Я тебе не добрый следователь Бобров из прокуратуры, по головке гладить не буду, ты у меня там все расскажешь, я тебе костыли-то быстро выпишу бесплатно, воробушкой прыгать по лесенкам тюремным будешь! Я тебя там быстро научу свободу любить!..

– В чем признаваться-то? – напуганно спрашивал Саша.

– Как шефа своего мочканул и того, за бугром! Но тот меня мало интересует, пускай тамошние бульдоги нюхают. Давай говори о Молевском, каким предметом ты его шарахнул, куда потом бросил, мы уже все перерыли!

– Вы что, я никого не убивал!

– В Шерлока Холмса поиграть захотелось, факты обличающие тебе нужны, да?! Хорошо, получи. Почему ты на первых допросах ничего не сообщил следствию, то есть умышленно скрыл, что завещание, пропавшее из сейфа, находилось у тебя в портфеле? А?!

– Как у меня в портфеле?

– А так! Ну, ты брось, дурочку-то со мной ломать, факты, милок, для суда уже есть! Я помочь тебе хотел: молодой, запутался парнишка, но ты, оказывается, и фрукт, а еще юрист. Тебя же просил Бобров из города никуда не выезжать без разрешения, а ты вон рванул в сторону границы. Когти на Запад навострил, да?! Нам непонятно только одно, как ты хотел воспользоваться плодами завещания, вернее, и это уже выяснили, нужны только твои показания, кто тебе заказал завещание состряпать в пользу молодой жены Кондратьева, понятное дело, что она сама. Из-за чего же ты сбежал из дома Кондратьева! Из английской полиции нам весь материал прислали. Так что придется тебе, голубчик, теперь долго пыхтеть, елку валить.

– У меня заболела голова, я ничего не понимаю, – сказал Саша, схватившись за голову, и закрыл глаза.

– Ну-ну, не прикидывайся, давай колись, и я ухожу.

Оперуполномоченный уходить не торопился и настаивал на своем. Подошел лечащий врач и попросил на сегодня закончить допрос, он видел, что больному действительно плохо.

– Во-во, все либеральничаем с ними, а потом вы же на улицу и боитесь выйти, – недовольно бубнил Костин, застегивая папочку, собираясь уходить.

На следующий день после завтрака – манной каши с ложечки мамы – появился старший следователь прокуратуры Бобров. Он сильно не давил, а интересовался только одним вопросом:

– Как у тебя, Александр, оказались документы, пропавшие из сейфа убитого Молевского?

– Как они могли у меня оказаться?

– Да. Я об этом и спрашиваю.

– Это я вас спрашиваю, Николай Андреевич, откуда они у меня оказались?!