Как уже отмечалось выше, функционально-семантическая классификация частиц достаточно затруднена в силу полифункциональности многих из них. Традиционно выделяются эмфатические (even, practically, all, well), ограничительные (only, but, merely) и идентифицирующие (precisely, right, just). Но частица just, например, может выполнять все три функции:

Кроме того, многие частицы, например oh, just, positive(ly), могут выражать разнообразные эмоции, или же эмотивный компонент может наслаиваться на основное значение частицы (см. примеры выше).

Некоторые частицы, выражая то или иное значение, могут параллельно выступать в роли коннекторов, роли традиционно присущей союзам. К таким частицам относятся, например, after all, anyway, actually.

Еще одна интересная функция частиц – заполнение пауз. Выполняя эту функцию, частица well, например, сигнализирует о колебании и замешательстве говорящего. Эту функцию частиц, так же как и функцию привлечения внимания, следует отнести к случаям непосредственного речевого взаимодействия говорящего с собеседником.

В целом становится очевидно, что если мы хотим разобраться в функциональной семантике иллокутивных частиц во всем ее многообразии, нам необходимо анализировать реальное функционирование каждой конкретной частицы в отдельности.

Итак, мы установили, что иллокутивные частицы представляют собой такие единицы языка, которые, во-первых, непосредственно связаны с коммуникативными целями говорящего в конкретной ситуации общения и, следовательно, во-вторых, имеют крайне изменчивую семантику, которая каждый раз уточняется или полностью меняется в зависимости от контекста. Какое значение имеет этот факт при подходе к частицам с точки зрения их перевода на другие языки, в частности, русский? Наиболее важным нам представляется то, что эквивалентные отношения между частицами и единицами другого языка также не могут иметь постоянного характера, а будут каждый раз устанавливаться в зависимости от контекста, то есть не в сфере языка, а в сфере речи. А в этом случае, если опираться на традиционное понимание эквивалента как на “постоянное равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста” (Рецкер, 1974: 11) и относящееся к сфере языка, то частицы следует относить к безэквивалентным единицам. Действительно, даже самые полные из существующих на данный момент переводных словарей в силу своей ориентации именно на приведенное выше понимание эквивалента не могут, как правило, учесть всех контекстуальных соответствий, которые способны иметь частицы. Особенно ярко это видно на примере частицы Oh, для которой трехтомный англо-русский словарь, насчитывающий 250 000 единиц (1993), дает лишь один эквивалент – русское восклицание О!, которое, как будет видно ниже, на самом деле очень редко может выступать в такой роли. Реальную помощь переводчику могли бы оказать скорее беспереводные английские словари, в которых отражен функциональный аспект языковых единиц, в частности, словари серии Collins Cobuild. Однако похоже, что эта возможность осознается пока не всеми, и поэтому нередко, в силу неадекватного отражения семантики частиц в переводных словарях и общей неразработанности их перевода в специальной литературе, можно наблюдать примеры достаточно непрофессионального подхода к проблеме в целом. В частности, игнорирование важной роли частиц в логической организации текста и обеспечении успешности коммуникативного процесса, а также преимущественная ориентация на денотативное содержание, ведут к тому, что частицы не переводятся вообще, опускаются в силу своей мнимой незначительности и малой величины. Чаще, однако, случается так, что переводчик, особенно начинающий, не задумывается над анализом конкретной речевой функции частицы и переводит ее буквально, или с помощью языковой единицы, имеющей, на самом деле, другую функцию. Прагматическим буквализмом при переводе