– Как Вам угодно. Тогда с чего начнем?

– Да прямо отсюда, с посадочных доков. Скажите мне, господа, – бодро начал инспектор. – Почему в коридоре технического обслуживания на полу пыль?

– Вы уже успели побывать в техкоридоре? – искренне удивился Хнокх.

– Конечно. Не забывайте, я ведь Главный инспектор! Ну, так что? В Правилах технической эксплуатации звёздных станций в пункте четыре, точка, пятьдесят один ясно говорится: что пыль в техкоридорах должна удаляться своевременно и постоянно.

– Так ведь, Михал Лексеич, так и есть.

– Что так и есть? Пыль, на которой остаются следы от подошв? – голос инспектора постепенно становился всё более мерзким и раздражительным.

– Ни в коем случае, – вдруг вступил в разговор Антон, и Хнокх облегченно вздохнул, – на станции действует утвержденный мною график уборки технических помещений станции.

Верёвкин пристально посмотрел на начальника станции:

– Где написано, что должен быть график? Пункт ясно дает понять: пыль…

– Да знаю я, что гласит ПТЭЗС, но мы просто физически не можем убираться так, как требуют того правила, – Антон поджал губы. Хнокх оживленно закивал.

– Непорядок, – инспектор достал из внутреннего кармана пиджака обычный бумажный блокнот и начал что-то там писать обычным же карандашом. – Если правила так говорят – значит нужно их исполнять.

Антон сильно сжал кулаки, а Хнокх толкнул его кулаком в плечо.

– Хорошо, – Верёвкин закрыл блокнот. – Пойдемте дальше.

– Ох, и надаёт сейчас замечаний, – вздохнул Кизир, бортмеханик, наблюдавший со стороны за этой сценой, ковыряясь в двигателе какого-то звездолета.

– А то… Видел, как наш начальник краснел? – ответила Хны-Ла и запустила свое щупальце прямиком в штаны Кизира.

– Перестань! Не на работе же!

– Ну-ну, кто бы говорил…

– Так, а это кто такой?

Инспектор в компании уныло волочащегося за ним начальства станции после восьми часов тщательной проверки, в течение которых они обошли едва ли не всю станцию, прошли, наконец, сквозь двери научного отсека. Здесь весьма видные умы известного Содружества народов соседствующих галактик усиленно изучали материю Вселенной, поскольку СП-1, помимо всего прочего, являла собой отличную исследовательскую базу. И в этот момент господин Вёревкин взглядом указывал на странного маленького человечка, сидевшего прямо на одном из нескольких телескопов и с любопытством наблюдавшего, как два астрофизика высчитывают какие-то данные. Человечек этот мог бы вполне сойти за гномика или домового, если бы не был облачён в, несомненно, очень дорогой костюм, носил покладистую бороду и курил трубку, беспрестанно выдыхая дым в помещение.

– Как это понимать? – взвизгнул вдруг инспектор, и Антон схватился за голову, отобразив на лице что-то вроде: «ну ё… перный театр!»

Хнокх почесал седьмым и восьмым пальцем правой руки один из своих затылков и уже формулировал в голове разные варианты ответов, которые вытекали из того, что именно имеет в виду Верёвкин: сам факт наличия такого существа или то, что оно наглым образом нарушает Правила санитарных норм в части курения.

К прибывшим на десяти из тридцати ножек подполз руководитель исследовательской группы:

– Храй Вадимович, – протянул он инспектору сразу три руки.

– Очень хорошо, – Верёвкин счёл нужным не представляться. – Объясните мне, это тоже ваш сотрудник?

– Это, – проклохтал Храй Вадимович. – Своеобразный выверт, изменение материи.

Инспектор смотрел на руководителя группы, как на ничтожное насекомое.

– Выверт – не выверт, а объясните мне, почему он курит в неположенном месте? – задал он новый вопрос. Храй Вадимович развел десятью парами рук, а Антон открыл уже было рот, но господин Верёвкин решил самостоятельно разъяснить этот вопрос: