– Ну что там у тебя?– вернувшись задом, шоферистка хохотала ему в лицо. – Ага, радикуль! Бог шельму метит! Эй, ей! чего застыл как столб? Она злорадно приоткрыла дверь. – Может попросишь прощения? Смотри, второй раз не вернусь.

Она вышла из машины, поигрывая револьверчиком, приблизилась… Протянула руку к сумке… Глазами Кровач впился в курок револьвера. Курок был не взведен в боевое положение. Холодный пот окатил поясницу… Между ними не больше двух метров… Сделать шаг навстречу и задушить поганку в смертельных объятьях он не в силах… Но и торчать изваянием он не будет. Издав от боли истошный вопль, Кровач боком нескладно повалился навстречу разбойнице, метя на лету вцепиться зубами в ее руку и вырвать револьвер …

– Ах ты, мерзавец!

Шоферистка резво отпрянула и снова скрылась в машине. На высокой скорости она весело совершила вокруг беспомощного бродяги издевательский круг почета. Тимофей так рассвирепел, что готов был вцепиться в колесо машины. Он крутанулся на земле и еще одна стрела боли пронзила поясницу. Там что-то хрустнуло и поясница онемела.

Подмяв под себя сумку, он с тоской смотрел вслед медленно отъезжающей машине. Женщина махала из окна кремовым платочком. "Это конец… Это конец", – обреченно выстукивало сердце. Он подложил сумку себе под затылок и закрыл глаза.

Какое-то время он не чувствовал ног. Это было даже приятно, так как ноющая боль в суставах исчезла и не мешала обдумывать свое положение. Собственно, обдумывать было нечего. Далеко налетчица от добычи не уедет. Станет поодоль и будет дожидаться когда он околеет. Оставалось покориться бабе с револьвером. Смирно дождаться ее возвращения, отдать сумку и умолять довезти до больницы. Он был так плох, что не сомневался: она вернется за деньгами. Сомневался, что хищница не побоится оставить его в живых.

Через какое-то время сначала в левой ноге, а затем и в правой стала просыпаться колючая боль. Когда боль в коленях набрала силу и распространилась по всему телу, он пошевелился и стал медленно подниматься с земли. Ноги подрагивали, но повиновались. Вскинув, на плечо сумку, он двинулся по следу Жигуля. Шаг, другой… Поясница молчала. Он приободрился.

Теперь Кровач не позволял себе расслабляться, и все равно не заметил как шоферистка, пробравшись глубокой лощиной, тихо, шакалом, подкралась сзади. Звук клаксона разорвался в его сердце гранатой. Он выронил сумку и непроизвольно поднял руки вверх.

– Бог мой! Совсем оплахел парень. – Рыдала от смеха проклятая налетчица. – Да не бойся, приятель, повернись, повернись. Надоело притворяться. Радикуль у него, понимаешь ли!

Шоферистка не вышла из машины, лишь чуть приспустила стекло окна.

– Ну, бог с тобой, прощелыга, я дарю тебе жизнь… С калеками я не воюю. И попить дам. Подай сюда твой дурацкий баул, а сам полезай в багажник. Я высажу тебя на трассе и катись ко всем чертям своей дорогой!…

– Крошка, вы серьезно?! – Кровач, проверяя работоспособность торса, сделал несколько боксерских пассов. – Как видишь ко мне пришло второе дыхание. Этого хватит еще километров на двадцать. Так что вали, пока цела…

Бандитка приоткрыла дверь и снова навела на Тимофея револьвер. Теперь он отлично различал взведенный курок. Грянул выстрел. Вроде бы, ему целили в ноги, но он инстинктивно зажал нос, закрыл глаза и задерживал дыхание, пока не зазвенело в висках. Слеза все же прошибла.

– Возьмите, черт бы вас побрал! Я ничего не вижу. Возьмите сумку сами. – Пробормотал он, захлебываясь слезами и соплями.

– Бросьте притворяться. Неженка какой. Пока что я стреляла в сторону. Подайте сумку! Считаю до трех… Раз!