– Разве не очевидно? На грубость или глупость, конечно же. Сойдёт любой повод, лишь бы он позволил с тобой не церемониться.

Ирис внимательно вглядывалась ему в лицо, пытаясь понять, шутит или всерьёз. И если всерьёз, как следует вести себя дальше?

Странно, но ей совсем не было страшно. Какая-то часть неё не могла воспринимать Энджела Кинга как угрозу.

– Это обнадёживает.

– Что именно? – уточнил Энджел.

– То, что тебе для того, чтобы сорваться с цепи, всё-таки нужен повод.

– Ну я же не сумасшедший? – хмыкнул он. – Хотя, признаться, бывают моменты, когда сам начинаю в этом сомневаться.

– Скажи мне одно, но только честно, ладно?

– Ладно, – кивнул Энджел. – Что ты хочешь знать?

– Я тебе нравлюсь?

– В каком смысле?

– Эй, так не пойдёт! – возмутилась Ирис, в притворном раздражении легонько хлопнув Энджела по плечу, пользуясь поводом прикоснуться к нему. – Ты юлишь! В прямом смысле. В том самом, в котором мужчине нравятся женщины.

– Я не уверен, что мы говорим на одном языке, Фиалка. Моё «да», может весьма сильно отличаться от твоего.

Пришёл черёд Ирис приподнимать брови, выражая невысказанный вопрос.

– Понимаю, тебе не терпится поточить острые коготки твоей распускающейся необычной красоты. Но поверь, ты выбрала не того парня.

– Почему – не того? Мне стоит поверить слухам о том, будто девушки тебя не интересуют? В этом всё дело?

– Если бы меня не интересовали девушки, я бы тебя сюда не пригласил.

– Может, тебе не терпелось сыграть для меня Бетховена? – усмехнулась Ирис.

– Ну да, конечно, сугубо с этой целью. Девушки меня интересуют, Фиалка, но цена вопроса в том, что мой интерес весьма быстротечен. Я хорош там, где дело идёт о простом удовольствии. Но эмоции? С этим, признаюсь, у меня весьма серьёзные проблемы. А жизненный опыт отчего-то подсказывает, что ты из тех девушек, для которых романтика интереснее секса.

– Я из тех девушек, кого в первую очередь интересует не романтика или секс сами по себе, а парень.

– И отношения с ним?

– И отношения с ним.

– Вот именно об этом я и говорил.

– Хорошо. Потеряю свою девственность с кем-нибудь другим, как-нибудь в другой раз. Тебе нужна девушка на вечер без обязательств и, хотя я замуж, вроде как, пока тоже не рвусь, роль одноразовой шлюшки меня мало прельщает. Поэтому мне лучше уйти? – захлопала Ирис густыми, как у куклы, ресницами.

Энджел рассмеялся, сгребая её в охапку и подтягивая к себе:

– Помни, я пытался тебя предупредить…

– Ну, нет! – оттолкнула его от себя Ирис.

Ну, ладно. Не оттолкнула.

Сделала попытку.

– Даже и не пытайся снять с себя ответственность, чтобы потом тыкать меня носом, как котёнка в своё: «Я же тебе говорил?». Ты сказал – я услышала. И, для сведения, я тебе не навязывюсь!

– А вот этого я не говорил, – тряхнул головой Энджел. – Вот ведь чёрт! В кое то веки решил поступить правильно и подумать не о себе, а о других, и что в итоге? Я тебя обидел.

– Какое точное наблюдение!

– С радостью готов искупить свою вину.

Ирис в очередной раз подивилась тому, что за странная химия начинала твориться в её организме, стоило Энджелу Кингу приблизиться и уж, тем более, прикоснуться к ней, как сейчас?

Нет, тело её не предавало – оно было в сговоре с сердцем.

Мир разом вспыхивал, будто солнце начинало светить ярче. И свечи, и лампы. И вся она превращалась в оголённый искрящий провод.

Или лишалась кожи?

Каждый взгляд Энджела, движение его губ, рук, каждый его шаг чувствовался по-особенному тонко, западал в память.

И Ирис не то, чтобы не могла – не хотела сопротивляться всему этому. Словно душа её срасталась с устами и пила из его губ божественную благодать.