– Ты… ты идиот? – я едва не падала в обморок, – как вообще в голову пришло… и со мной не посоветовался!

– Да что ты так переживаешь – хорохорился Лёша, – он нормальный мужик, сказал вернёт, значит вернёт, ну срочно понадобились, надо помочь! Да и вернёт-то почти в два раза больше, выгодно. Не переживай.

– А если бы мне вот сегодня срочно понадобились деньги? Если бы от них моя жизнь зависела… – почти шептала я, – разве так можно?

– Лиз, не закатывай истерику, – прервал Алексей, – и не придумывай там ничего, вообще, это наши мужские дела, ты не лезь. Через неделю, если хочешь, я тебе сам покажу все купюры в целости и сохранности, ещё похвалишь. Да ты и не узнала б даже, если бы не стукнуло в голову…

Не слушая более, я положила трубку. А в висках вновь гулко запульсировала боль. Сейчас я готова молиться лишь об одном: дай Бог, чтоб всё закончилось хорошо, чтоб эта долбанная квартира перестала быть бесплотным миражом, а стала, наконец, явью. Чтоб не тянуть время, может мне удастся даже уговорить Лёшку купить однокомнатную для начала. Потом подкопим и увеличим жилплощадь. Страшно мне что-то такую сумму денег хранить таким образом, как это делает Лёша. Дай-то Бог.

Всю ночь я бесполезно и очень муторно проворочалась в кровати, периодически зависая в полубреду и кошмарных образах. В них я ссорилась с Алексеем, ругалась с родителями и ощущала невероятную непонятную тяжесть на сердце.

Проснулась до рассвета вся в холодном поту от собственного выкрика, но никак не смогла вспомнить, что же приснилось. Встала, прошлась по комнате, озябла, но стало полегче. У окна откинула занавеску и выглянула на улицу.

Серый серпик луны висел в мареве редких облаков. Как будто колышущийся, он казался призрачным, скупо бросал тусклый свет на крышу соседнего дома и, остатками, рассеяно освещал двор. Совершенно безлюдный – лишь наспех припаркованный и уснувший у подъезда автомобиль непонятного цвета (в сумерках все кошки, как известно, серы), фантасмагорично выделялся из общей картины безликих сооружений: оградок, перекладины для выбивания ковров, полусломанных скамеек и покосившихся мусорных баков. Выделялся своей принадлежностью к людям, казался более живым, чем всё сейчас в этом городе, почти одухотворенным.

Щёлкнула щеколдой и распахнула форточку, впустив ночной свежий воздух, пахнущий росой. Стояла, глотая его и слегка замерзнув от сквозняка, набросившегося на ещё мокрое от пота тело.

Сквозь белую рваную дымку облаков проглядывали звёздные точки – то проступали, то, подмигнув, скрывались снова в туман. Зрелище завораживало, хотелось стоять и так смотреть вечно. И проблемы все забылись, отошли на задний план, казались чем-то далеким, несущественным, не принадлежащим моей реальности.

Но сжалось вдруг сердце, заныло отчего-то. Мягкой лапой взяло за душу какое-то непонятное отчаяние, ворвалось внутрь ощущение безысходности, разрушив умиротворение и гармонию любования. Я остро осознала, что всё вокруг не то, что мне нужно и живу я не своей жизнью, а чужой, надиктованной другими людьми. Хожу по кругу, протоптанному за меня, по чужой дорожке… А моё… оно где-то там, за этим кругом, в том месте, где душа обретает спокойствие и радость от каждого шага по жизни. Не для этого я родилась, чтоб просто жить! Как странно, это ощущение охватывает каждый раз, когда выныриваю из плена обыденных забот и мыслей, остаюсь наедине с собой. Словно что-то изнутри нашёптывает, зовёт куда-то, в такие моменты всё хочется бросить, решительно отринуть, не сомневаясь уйти по зову и не оглядываться назад, знаю, что не пожалею. Но что это за странное влечение и куда мне идти? От себя не убежишь…Сначала надо найти себя. Но почему, как и когда я потерялась в этом мире? Что мешает увидеть ясно свой и только свой путь?