– Ты ведь все равно не работаешь, – тяну лениво. Она распахивает глаза, смотрит на меня. – Долго еще будешь притворяться?

Сглатывает. Жду ответа, но ангелочек лишь стискивает пальцы и принимается стучать по клавиатуре. Даже не пытается мне ответить. Будто воды в рот набрала.

Хмыкаю.

Утро у нее было насыщенное. Я видел, как она вздрагивала каждый раз, когда распахивалась дверь и появлялись посетители. Видел, как она впечатлена моей мощью. Как постепенно менялся ее взгляд. Как все тише и ниже она становилась, прячась за своим ноутбуком – будто это поможет ей от меня спрятаться. Наивная. Я уже ее заметил. Оценил ее игру, и готов сыграть. Так какого же черта она теперь идет на попятную? Неужели… испугалась?

Бросаю на нее оценивающий взгляд. Не может быть. Неужто увидела меня поближе, ознакомилась чуть получше с моим характером – и решила со мной не связываться? Решила, что себе дороже? Или… уже присмотрела кого попроще? Того долговязого, с которым заигрывала тогда в кабинете? У нее настолько низкая планка? Ей достаточно и такого… недоразвитого? Щенка вместо матерого волка? Усмехаюсь. Я прав? Решила, что ее силенок не хватит, чтобы охомутать меня, и сменила вектор?

Не получится, ангелочек. Я уже вступил в игру. И теперь тебе придется довести свою партию до конца. Потому что я не люблю, когда люди бросают дело на полпути.

Наступает обеденный перерыв.

– Еще не проголодалась?

Ангелочек бросает взгляд на часы.

– Я ещ-ще поработаю…

Хищно улыбаюсь.

– Нет, ангелочек. Сейчас ты уйдешь на обед.

Она недоуменно моргает, но намек все же улавливает. Кивает, неловко выбирается из-за стола и беззвучно скрывается за дверью. А почти сразу после ее ухода в кабинете появляется Егоров.

– Что нашел? – спрашиваю у него требовательно.

– Чиста. Даже административных правонарушений нет. Сирота, родители погибли шесть лет назад. Живет в оставшейся от них квартире. Сдает комнату некоей Свиридовой Алле. Есть брат. Молодой, подающий надежды художник, уже успевший себя проявить. Других родственников не нашел.

– Что с личной жизнью?

– Никого.

– Никого?

– Я опросил соседей, бабулек на лавке. Они никого не видели. Вообще, они ее любят. Говорят, что ведет скромный образ жизни, всегда здоровается, помогает по мере сил.

Как есть ангелочек.

– Только нимба над головой не хватает, – издевательски тяну я.

– Простите?

– Ничего. Продолжай.

– Я пробил ее по ФССП, пусто. Никаких задолженностей нет, исполнительных производств не было. В общем, ничего подозрительного.

– Думаешь? – спрашиваю насмешливо. – Разве само это не кажется тебе подозрительным?

На лбу Егорова появляются озадаченные морщины. Он не понимает, к чему я клоню.

– Вся такая красивая, светлая, нежная девочка, – подталкиваю я, – такая улыбчивая, добрая, помогающая всем и каждому… И вдруг отчаянно желает зацепиться за место в моей компании. Разве ты не видишь, к чему я веду?

Но Егоров неожиданно отвечает:

– Я отнюдь не такой светлый и красивый, как она. Но я тоже не хочу потерять место в вашей компании.

Удивленно хмыкаю. Удивил, солдафон.

Встаю, подхожу к ее столу. Бросаю на него быстрый взгляд. Все аккуратненько. Только вот здесь на бумаге… Вытаскиваю из стопки черновик. Смотрю на грустный смайлик. Серьезно? Она рисовала эти рожицы?

– Думаете, ее к вам подослали? – вдруг подает голос Егоров. – Конкуренты? Довлатов?

Нет, Дмитрий, не Довлат. Довлат, конечно, мог бы, чтобы держать меня в тонусе… Но сейчас он слишком занят своей внезапно свалившейся на голову первой любовью. К тому же, Довлат не в курсе, каких девочек надо ко мне подсылать, чтобы наверняка. Он не знает о Веронике и нашей истории. Никто не знает.