– Да обычное убийство, представляющееся хогановской бригаде неразрешимым, – добавил Люциус. – Хотя, если вы спросите моего мнения, это простейшее дело, так называ…

– Конечно-конечно, вот только они тебя не спрашивали, правда? – перебил Маркус, на что Люциус наградил его красноречивым взглядом, сулившим брату страшные кары, ежели он вздумает вдруг продолжить свою мысль. Взгляд этот Маркус достойно выдержал и обернулся к мисс Говард, дабы заключить ту в целомудренные, но при этом весьма искренние объятия. – Здравствуйте, Сара. Вы прекрасно выглядите.

– Маркус, вы неподражаемый льстец, – ответила она, после чего подошла к Люциусу и легонько клюнула его в щеку, прекрасно зная, что тот ни за что не осмелится самостоятельно к ней прикоснуться. – Привет, Люциус.

Поцелуй привел к тому, что младший Айзексон густо залился краской и тут же полез за носовым платком, чтобы утереть выступивший на лбу пот.

– О, Сара! Как же, здравствуйте. Приятно… видеть вас очень приятно.

– Жаль, обстоятельства не самые приятные, – ответила мисс Говард, оборачиваясь к своей гостье. – Джентльмены, позвольте представить вам сеньору Изабеллу Линарес.

Брови обоих Айзексонов взлетели вверх.

– Супругу личного секретаря консула Бальдасано? – тихо уточнил Маркус.

Сеньора только легко кивнула; мистер Мур, в свою очередь, сокрушенно покачал головой и пробормотал:

– Ну я же репортер, я просто обязан знать это… – и уже громче, Айзексонам: – Слушайте… А почему бы нам с вами, ребята, не уединиться на кухне за чашечкой кофе? Заодно я посвящу вас в курс дела.

Детектив-сержанты, сконфуженные, однако заинтригованные, с готовностью согласились и последовали за ним. Напряжение, впрочем, осталось, но ненадолго – Сара, поднаторевшая в разрешении неловких ситуаций, быстро разрядила обстановку:

– Сайрус? Сеньора сказала, что ее восхитила твоя игра. Быть может, тебе известны какие-нибудь мелодии ее родины?

– Нет, – отозвалась сеньора – с благодарностью, однако настойчиво. – Нет, сеньор, я… не в настроении для подобных мелодий. И воспоминаний… мотив, который вы наигрывали тогда, – то была музыка вашего народа?

– Это была американская народная песня, – объяснил Сайрус, возвращаясь за рояль. – Как и большинство ей подобных, она не принадлежит какому-то конкретному народу.

– Она поистине берет за душу, – сказала сеньора. – Могу я услышать еще?

Сайрус склонил голову, на миг задумался, после чего мягко принялся наигрывать «Лорену» – старый мотивчик. Сеньора Линарес откинулась в кресле, тяжело вздохнула и несколько минут просто внимала музыке. Затем накрыла своей ладонью руку мисс Говард и произнесла:

– Молю бога, чтобы мы оказались правы в том, что сейчас делаем. И чтобы не оказалось, что я попросту сошла с ума.

– Вы не сошли с ума, – непоколебимо ответила ей мисс Говард. – У меня есть некоторый… опыт общения с безумцами.

– Ваш сеньор Мур – он не выглядел настолько в этом уверенным.

– Это в его манере. Он ведь журналист. А журналисты бывают только двух видов – либо циники, либо лжецы. Так вот он из первых.

В ответ сеньора Линарес сумела тихо и болезненно хмыкнуть – и тут в комнату вернулись мистер Мур и братья Айзексоны. Маркус задержался у задрапированного тканью бильярдного стола и оставил на нем ранец с инструментами. Когда же он догнал мистера Мура, Люциус, шедший следом, приблизился к столу, открыл ранец и принялся выкладывать сверкающие инструменты.

Маркус встал рядом с мисс Говард, мистер Мур присел на корточки подле сеньоры Линарес.

– Сеньора, – сказал он, – для того чтобы помочь вам, мы должны убедиться в нескольких вещах: во‐первых, осмотреть травмы на вашем лице и голове, а во‐вторых, выяснить подробности происшествий в Сентрал-парке и на станции Эл. С вашего позволения, эти люди осмотрят ваши раны и зададут вам несколько вопросов. Процедура может показаться довольно утомительной, но, поверьте, это необходимо.