Твоих Детей хотел, чтобы мы любили их так, как и тебя, чтобы мы постоянно подчинялись их воле! Это было и есть верх несправедливости, вместо того чтобы поговорить с нами нормально ты низверг всех нас и даже не своими руками. А руками Михаила, Михаила папа! И даже сейчас ты перекладываешь свою вину на нас твоих детей, ничего не меняется спустя тысячелетия! – выкрикнул рассерженно я. Но, когда он пришел в себя, он крепко прижал меня к себе, я сопротивлялся. Затем медленно погладил меня по голове и сказал:

– Ты же знаешь, я всегда буду тебе отцом, в горе и в радости. И все будет хорошо. Только смотри, никому не слова. – затем отец поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты. Когда он вернулся в спальню, мама, со слезами на глазах сидела на моей бывшей кровати, она взяла меня за руку и поцеловала ее. Тогда я и понял, что значит настоящая любовь, и что есть на свете слова, которых нельзя забывать – мать.

– Надеюсь, ты не в обиде на меня, за эту сцену? Я знаю, ты очень хотела меня увидеть, мама. – спросил я ее, понимая, что она слышала нашу с ним всю ссору.

– Конечно, нет. Главное, сынок, то, как ты говоришь, запомни это и помни всю жизнь. Не забывай, кем бы ты ни был, маленьким Ангелом или взрослым Демоном, твоя главная задача – это держать баланс жизни и смерти. – она поцеловала меня еще раз в голову и добавила. – Ты всегда должен быть сильным, никогда не показывай своих слез, они всегда показывают твою слабость. Помни, человек хрупок и беззащитен, но ты не человек – выше него в цепи. Если тебя обидит сильный, прояви к нему сострадание и великодушие. Пусть ни одно твое слово или мысль не пойдет во вред тебе самому, я люблю тебя, Фер. – она отпустила меня.

После разговора с матерью я переместился в свою спальню, лег в кровать и погрузился в черные сновидения. И вот что увидел: я был Ангелом и несся в потоке огненных лучей, вдруг меня поразила какая-то мысль, которую я никак не мог вспомнить. В моей голове мгновенно пронеслось множество мыслей, и ни одна из них не была мыслью в обычном смысле этого слова. Мои думы были каким-то шорохом или ветром, который продувал мое сознание. Из-за этого я совершенно не запоминал их, это был ум иного рода, лишенный формы и цвета, но от этого он не казался мне менее реальным. Внезапно я остановился, вися в воздухе будто и не летел никуда ранее.

Все мои мысли в моей памяти как бы застыли, а потом я стал осознавать, что все они появляются независимо друг от друга. Вскоре все стало ясно – просто в этом ветре возникло множество ответвлений и петель. Так постепенно я вспомнил, о чем же мне все время напоминала мать. Дело было в том, что я никогда не смогу увидеть подступающую ко мне смерть, пока я не отрекусь от бессмертной жизни – это я точно знал. Смерть – это определенный отрезок пути, точнее его конец.

Как человек и младенец, я бы уже не мог подняться выше понимания того, из чего именно состоит обычная жизнь – поэтому я и не понимал, на каком я свете. Но мать говорила, чтобы я помнил, в какую сторону мне идти. И хоть эти слова были трудноопределимы, одно я понимал отлично, она хотела, чтоб я вспоминал… Для себя я все еще представлял рождение, потом долгое и тусклое будущее и – самое страшное – забытое прошлое. Воспоминания были сильнее меня и моего Отца.

Я проснулся с той же скоростью, с какой человек рождается и движется к смерти, открыв глаза я увидел перед собой Азазеля и чертовок. Причем они держали в руках плети, хлестая меня по ногам. Я молчал и внимательно следил за действиями собрата, тот ловко подскочил к высокому боковому столику, взял бутылку и вылил остатки мне в рот, после чего размазал что не попало мне в рот по моей груди. Затем он несколько раз провел по моим плечам хвостом, словно рисуя какую-то картину, и в следующий момент чернота – я потерял сознание.