Морщась от боли, стянул разодранную футболку. Обнажая маленькую, почти детскую грудь с кровоподтеками и подпалинами от сигарет. «Прости меня, девочка. Тебе некого стесняться. Мы с ним оба покойники, я настоящий, он будущий». – Виновато вздохнул Алексей и тут же одернул себя: «Стоп, работа есть работа, остальное в сторону».

Первый разряд, аккурат по непроизвольно ожившему органу. «Язык» взвыл и забился в конвульсиях, взгляд поплыл.

– Спрашиваю последний раз.– Спокойно произнес Алексей, натягивая майку. – Когда придут остальные?

Лицо пленного исказила гримаса страха. Картина, действительно, впечатляла. Руслан заворожено наблюдал, как «сумасшедшая девка» уверенно, деловито передернула затвор. И вот опять звучит деловитый, без малейших эмоций голос. Пробирает до костей, до душевной дрожи и слабости в мочевом пузыре. А еще глаза. Однажды, в детстве, гуляя в горах, он встретил волка. Зверь был сыт, лишь внимательно глянул и исчез. А взгляд его запомнился, навсегда. Спокойный, безразличный взгляд убийцы. Вдвойне жутко и чужеродно сочетание таких глаз с девичьим лицом.

Он, наконец, осознал, что при всей нелогичности обстоятельств, это всерьез. И потерял сознание. Когда очнулся, сразу заговорил.

«Молодец, на глазах умнеет». – Лехе надоело тратить электричество.

«Он должен позвонить Махмуду, убрать несостоявшуюся клиентку, а после вывезти за город». – Такова была информация, поспешно выложенная прозревшим сутенером.

– Звони. – Девчонка приложила трубку к уху испытуемого.– Но помни, вздумаешь шутить, умрешь. Один, и трудно…

В назидание слегка «торкнула» заросшее густой шерстью бедро. Вздрогнув от боли, Руслан послушно закивал. Услышав ответ абонента, хрипло пролаял: «Махмуд, езжай сюда. Вывезем».

Леха удовлетворенно спрятал трубку в узкий кармашек джинсов.

– Зачем тебе? Лучше уходи. – Приободрился будущий покойник. Видимо общение с сородичем внушило ему ложную надежду.

– Продолжим. – Тоненькие пальцы небрежно сжали импровизированный шокер. – Кто вы, чем промышляете?

Всего после двух сеансов «электротерапии» язык выдал нужную информацию.

Ахмед собрал группу в прошлом году, платит кому-то из местных, те «крышуют».

– Кому платят? – Руслан не знает. Пробавляются девочками, немного дурью. Ахмед сейчас в офисе, на Тверской. Отстойник на съемной хате, здесь, в Останкино.

– Оленька, – зачастил пленный, словно поняв, что говорить больше не о чем, – милая, отпусти. А? Денег…, все деньги отдам…, в машине тайник… – Он, захлебываясь словами, пытался отползти к стене.

«Слова-то, какие вспомнил?»

– Деньги? – прикидывая, сколько времени осталось в запасе до приезда «быка», повторил, – деньги, – это хорошо. Где?

– Поклянись. – Заторговался «абрек».

– Ну, нет, так нет. – Девчонка подняла ствол.

– Эй, не надо, слушай. В колонке, все, забирай, – Руслан заворожено уставился на оружие.

– Да, ладно, чего там, живи.– Подхватив с матраса подушку, шагнул к отработанному «языку» и выстрелил. Прижатая к стволу, она заглушила выстрел. Оставив раненого «доходить», вернулся на кухню и закурил трофейных.

«Мальборо? Крепкие. – Еле продышался он.– И вообще, кто я теперь? Алексей Бессонов, капитан спецназа ГРУ, лежит, раздерганный осколками на мелкие куски в горах недружественной республики. И хорошо, если хищная мелочь еще не слопала то, что от него осталось».

«А стоит в маленькой кухоньке, – он глянул в стекло буфета, – растрепанная девчонка. Пусть до невозможности грязная, с лиловым синяком под глазом, но, всяко, не сорокалетний холостяк-неудачник с кучей ранений, орденов и комплексов».

Алексей поискал глазами, куда бросить окурок, не нашел, и ткнул в заваленную грязной посудой раковину.