– Нет. Но когда я стала старше, то поумнела, конечно. И один ребенок случился не от Алберто. Но он об этом уже никогда не узнает!

Сеньора Лидия со смешинками в глазах смотрела на меня и прикладывала палец к губам, а я улыбалась и обещала:

– Я молчок!

– Хорошая ты девушка, Анна. И сынишка у тебя славный. Худенький только. Даже не пойму, на кого больше похож. На папу, наверное?

– Мне кажется на меня. Такой же темненький и веснушки на носу.

– А муж твой, что же… всё в Риме занят? Вы вроде на троих квартиру снимали.

– Он сейчас в Америке, ему работу предложили хорошую. Если подпишет контракт, через год и мы к нему переедем.

Мне казалось, что я говорила убедительно. Подобные признания давались легко. Но если даже мне и не верили, я вспоминала о времени и торопилась домой.

– Спасибо за потрясающий кофе, сеньора Лидия, но нам с Марио пора. Хорошего вечера!

– Анна, если тебе что-нибудь понадобиться, я всегда рада помочь! Может, вам пирог испечь или печенье? А, Марио?! – сеньора окликала мою дочь и махала рукой. – Ты какое печенье больше любишь? Скоро праздник «маленьких лошадок»!

(Примечание 2. Сеньора Лидия говорит о печенье Кавалуччи (Cavallucci), что в переводе с итальянского означает «маленькие лошадки», так как изначально их пекли для работников конюшен. Печенье пекут с орехами и специями.)

И вот тут моя улыбка исчезала. Я прекрасно понимала, что пожилая хозяйка апартаментов сомневалась в наличии у меня мужа, а у Марио отца. Давно заметила мой подержанный автомобиль и дешевые серьги. Недорогие босоножки, неброскую одежду и отсутствие в моей квартире новой мебели. Но помощи я не просила, аренду платила вовремя, и имела полное право выбирать, на какие вопросы отвечать, а о чем не договаривать.

Тесное соседство – минус провинциального Бергамо, которое с лихвой окупалось душевностью его коренных жителей.

– Что вы, сеньора Лидия. У нас всё есть, нам ничего не нужно!

– А вот я не откажусь от вашего пирога! Сеньора Белуччи, даже не смейте думать о том, чтобы испортить Анне её шикарную фигуру! Я еще не отбросил идею уговорить её позировать мне в образе сексуальной монашки! Привет, соседка!

Габриэль Россо жил напротив моей квартиры, на втором этаже вместе со своим парнем Кристианом, и именно с ним я была знакома лучше, чем с другими обитателями дома. Собственно Габриэль и стал той причиной, по которой я однажды высунула голову из-за шторы своего уединения и частично приняла здешние правила.

Высокий и худой, с кудрявой шевелюрой, завязанной на макушке в хвост, живой и непосредственный Россо умел находить подход к людям, избегая сложных путей. Он оказался художником-реставратором, и вот уже несколько лет восстанавливал интерьер в старинных церквях и храмах Бергамо. А иногда рисовал на заказ картины.

Увидев нас с Марией в одной из церквей, он запросто спрыгнул с рабочих лесов и попросил оценить его труд, развернув меня за плечи к настенной фреске.

Я оценила, Габриэль оказался хорошим художником, но он измазал меня краской, и тут же принялся ее вытирать, окончательно испортив платье. А потом напугал тем, что прямо в рабочем комбинезоне отправился за нами домой, размахивая по дороге длинными руками и обещая в знак примирения меня нарисовать.

В тот день я едва не собрала вещи и не съехала с новой квартиры, не желая разговаривать со странным соседом, а тем более завязывать с ним знакомство. Но я не ожидала, что впечатлительный Габриэль, воспримет мое молчание, как обиду, и расстроится до слёз прямо на лестнице.

Он ничего не знал о моей жизни и страхах. О моем желании жить так, чтобы нас не замечали. И его вины не было в том, что, даже стоя перед ним, я мысленно продолжала бежать.