Ангелина влюблялась часто даже в детстве. В какой-то момент я понял, что мне не нужно ее останавливать, все в ней должно сформироваться само. В итоге в шестнадцать лет она была умна не по годам, но тяжело травмирована психически. Никто этого не понимал, только я. Однажды она наглоталась таблеток. Специально. Из-за любви. Я не стал ее останавливать, честно говоря, таблетки были не опасны и моей подопечной в конце концов даже не потребовалось промывание желудка. Но тогда ей стало по-настоящему страшно. Дома она тогда была одна. Ее парень пришел, когда она уже спала. Ангелина услышала его голос, вскочила с кровати и как подкошенная рухнула на пол. К счастью, ее успели поймать. Дальше начались галлюцинации: ей мерещились вороны, сидящая в углу смерть… Потом у нее отнялись ноги. В общем, матери она здорово потрепала нервы. Впрочем, для реализации предназначения матери такая встряска была нужна, так как она много работала и не уделяла младшей дочери должного внимания.

Но винить ее за это не стоит, так как подобный образ жизни сформировал и у матери, и у дочери определенные линии поведения. На тот момент возможные сценарии устраивали меня полностью.

Мне было необходимо показать Ангелине, что шутки со смертью могут закончиться плачевно. Да и не шутки это вовсе. Ведь, если душа уйдет из жизни раньше положенного срока, к тому же не в результате самопожертвования, она может на неопределенное время затеряться в других слоях этого мира и, чтобы наконец найти выход, побыть букашкой, деревом, червяком. В общем, помыкаться, пока не пройдет все стадии эволюции заново. Вообще самое страшное наказание за отступление от своего предназначения – это оказаться запертым, скажем, в дереве, которое живет не одну сотню лет, помнит все свои жизни, но ничего не может сделать, ничего не может изменить. Она просто существует, и все. Впрочем, таким образом душа очищается. А далее она проходит череду жизней. Иногда эта жизнь длится всего несколько дней, если душа оказывается в теле насекомого. Иногда годы, а то и десятилетия. И так до тех пор, пока душа окончательно не очистится. И только после того, как она доходит до стадии более или менее осмысленного существа, например собаки или кошки, душа получает возможность освободиться в следующей жизни и выбрать, кем ей быть – Ангелом или человеком.

Люди представляют себе смерть в виде живого существа. В зависимости от религий она приобретает разные образы. Но что же такое смерть на самом деле? Скелет в черном балахоне и с косой в костлявой руке? Ангел с огромными черными крыльями? Синее существо, закидывающее на душу лассо и перетаскивающее ее из мира в мир? Ничто из этого. На самом деле смерти не существует. Конечно, биологическое тело погибает, это факт, но душа в этот момент освобождается от оков. То, что люди привыкли представлять в образе злого духа, на самом деле просто энергетическое поле, которое человеческий глаз уловить не в состоянии. Когда наш подопечный умирает, мы встречаемся с ним и знакомимся заново. Просматриваем его жизнь заново, можно сказать, рефлексируем, анализируем, что было так, а что не так, какие знаки он получал, почему все случилось так, а не иначе и какое этому всему есть объяснение, и конечно же выясняем, в чем был истинный смысл его жизни. Людей, переживших клиническую смерть и якобы видевших свет в конце тоннеля, на самом деле обманул собственный мозг, который не сразу окончательно отключался. Клиническая смерть – это граница между «научу» и «выведу из игры». Если человек проснулся, значит, у него есть потенциал, который он пока еще никак не осознает. Во время клинической смерти мы, ангелы, не видим душу, так как держим ее всеми силами внутри тела.