– Тох, дай мне время.

Молчание в телефоне сменилось фырканьем.

– А подробнее?

Решать нужно было сейчас, и если у меня не получится переубедить Захарова, то я жопой чувствовал – быть беде.

– С холдингом Орловых. Дай мне… недели три. Я смогу решить это иначе.

Снова молчание, а затем мрачное:

– Девчонка.

– Да.

– Оно тебе надо?

– Не знаю. Там посмотрим. Но я не хочу, чтобы Саша пострадала.

Опять молчание. Я не торопил друга, понимая, как это важно – дать время, чтобы обдумать. Несмотря на его характер, Тоха отлично продумывал свои операции. Ни одна из них не провалилась. Среди нас он был мозгом нашей системы и густой ворчливой субстанцией, что соединяла наши судьбы.

– У тебя неделя. Не больше.

Не густо. Но это лучше, чем ничего. Нужно вытащить девчонку из того дерьма, куда её затянул отец. Тогда для него это, скорее всего, было гарантией безопасности и безбедной жизни для дочери, но теперь, если мы начнём топить одного Орлова, потонут все, включая и мою девочку…

Мою девочку? А может, так будет даже правильнее? Может, это то, что нужно нам обоим? Тот самый огонь в жизни? Не зря же она так въелась мне в мозг?

Всю оставшуюся ночь пытался придумать, как осуществить задуманное, но план созрел только когда забирал утреннее кофе из забегаловки напротив офисов. Рядом стоял цветочный киоск и увидел на витрине белые ромашки. Большие такие. Красивые. Купил всего одну и положил на стол прямо перед компьютером. Ожидание прихода малышки казалось слишком долгим, но она появилась ровно в восемь утра. Сухо поздоровалась, пронеслась мимо в кабинет и, снимая пальто, замерла. Увидела. И что ты сделаешь? Давай, малышка-альбинос, порадуй меня.

Она подняла цветок, покрутив его в своих тоненьких пальчиках, и… скомкала в кулаке. Вот же стерва, а! Ну, ничего. Я не умею сдаваться.

– Надоел этот город. Завтра пройдёт благотворительный приём у Захарова, и поедем в Египет. Хочу солнца и горячего песка. Эта слякоть уже поперёк горла… О! Смотри! Рейтинги «АнимеОрг» снова упали! А я предупреждал, что стоит мне уйти от них, и они скатятся в дыру. Никто к ним не пойдёт больше, и лучше меня им не найти…

Голос мужа тягучим потоком проникал в воспалённый мозг, выжигая мои собственные мысли. Не могу его больше слушать. Понимаю, что это его работа – говорить, но, чёрт возьми, не столько же! Запрись ты в своей спальни и читай там стихи, но не насилуй мне уши!

Кинула салфетку в пустую тарелку и встала из-за стола. Не хочу больше и минуты находиться рядом с ним.

– Куда ты собралась?

– На работу.

– Ещё рано, – он демонстративно посмотрел на свою руку с золотыми ролекс и нахмурился, а я уже направлялась выходу. – У тебя полно времени.

– Приеду пораньше.

Он тоже встал и направился за мной. Ясно. Ссоры не избежать.

– Я тебе вообще не интересен, да? Встала посреди разговора и пошла по своим делам. Не извинилась, не дослушала. Неужели так сложно проявить хоть немного уважения? Я понимаю, что между нами только брак, но хотя бы попытаться наладить дружеские отношения ты же можешь?

Я надела пальто и посмотрела на него.

– Дружеские отношения должны основываться на общих интересах. У нас их нет. Я не собираюсь играть роль всем довольной жены, Олег. Оставь это.

– Ну уж нет! Я требую уважения к себе! Я твой муж, в конце концов!

– Это поправимо.

Какое-то время он изучающее смотрел на меня, а потом фыркнул.

– Ты не настолько глупа, Алекс. Развод со мной лишит тебя всего.

А его лишит экзотической зверушки под боком и тогда голосовой актёр станет не так востребован, как раньше. По пути на работу осмысливала случившееся. Олег думает, что я цепляюсь за то, что даёт мне этот брак. Думает, я не пожертвую делом отца ради свободы, но он ошибался. Папа вложил в фабрики свою жизнь, и когда дела шли не так уж и хорошо, ему пришёл на помощь отец Олега. Николай Станиславович чётко выставил свои требования, и теперь, если подам на развод я, все фабрики отойдут Олегу, а если он, то я получу большую часть акций холдинга его отца. Сам Олег не владел ничем. Даже его машины записаны на папочку. Я, конечно, во многом тоже подстраховалась и переписала многое на брата, открыла счета с его именем и скидывала туда приличные суммы каждый год, но фабрики… Отец любил своё дело настолько же сильно, как и нас. Они действительно были мне дороги, но не стоили моей свободы.