– Да так, – поспешила смахнуть с лица грусть и улыбнулась. – Отлично выглядишь. Собралась куда-то?
Мой комплимент пришёлся по адресу. Пухлые, слегка тронутые матовым карандашом, губы растянулись в улыбке, обнажив жемчужный ряд зубов. Запустив пальцы в каре, нервно поправила причёску и прислонилась боком к двери.
– Катюш, – протянула подруга, надвигаясь на меня. Большие карие глаза стали огромными, брови изогнулись домиком. – Тут такое дело, – прикусила нижнюю губу. – Мне помощь твоя нужна. Очень-очень.
– Марина, нет, – поспешила возразить. Взгляд, движения и голос девушки не предвещали ничего хорошего. Она, наверняка что-то задумала. Нечто, что мне совсем не понравится. – Что бы ты ни собиралась предлагать, я против. Слышишь? Не надо меня ни во что втягивать.
На красивом личике отразилось недовольство. Тень опустилась на глаза Марины, в них появился недобрый свет.
– Ты всегда так! – закричала подруга, не заботясь о том, что нас могут услышать. Внизу хлопнула дверца автомобиля. Даже не оборачиваясь, знаю, что это Костя. Он стоит там, под балконом и смотрит на нас. Осуждает. – Что бы я ни делала, для тебя всё недостойно. Ну конечно наша прекрасная Катерина Ангелова не может понять простых смертных. У неё другая жизнь. Принцесса не опускается до моего уровня. Так?!
Её слова больно проходятся по сердцу. Режут плоть частными уверенными движениями, словно хирург, орудующий скальпелем. Бьёт точно в цель.
– Зачем ты так? – чувствую, как от обиды начинаю задыхаться. Голос дрожит, в уголках глаз собираются глупые слёзы. – Я же никогда тебе ничего плохого не делала. Я даже сюда переехала только ради того, чтобы тебя поддержать. А ты…
– А что я? – пожимает плечами, будто реально не понимает ничего. Смотрит на меня. Зло. С презрением. Впервые вижу такой взгляд. Раньше Марина не позволяла себе ничего подобного. Или позволяла?
Напрягаю память, чтобы выудить из тайников что-то похожее, но не получается. Снова тщетно. Словно и не было другой жизни. До того случая много лет назад. До той жуткой ночи, когда нашла маму мёртвой…
– Я ничего, Катюш, – шипит Королёва. Она уже совсем рядом. Стоит, нависнув надо мной, сверлит глазами. – Просто хочу, чтобы ты помогла. По-настоящему, делом, а не тупой, бессмысленной болтовней. Хоть раз в жизни. Или слабо? Принцессы только на словах могут что-то делать, верно? Для действий у вас кишка слишком тонка. Ручки красивые, – берёт меня за запястья и сжимает, трясёт перед глазами, – замарать боишься. Как же. Тебе ими ещё картины писать. Шедевры свои за три копейки малевать, которые никому на хрен не сдались!
Больно. Но не от грубых прикосновений. Нет. От злости. Незаслуженной. Лютой. От той ненависти, что плещется в её глазах.
Я не заслужила. Ничем не заслужила такого отношения. Знаю ведь, что была хорошей подругой. Помогала, поддерживала. Делала всё, что в моих силах. Но мало. Недостаточно. Ей нужно больше. Намного больше, чем я могу дать…
– Отпусти, – приказываю. Впервые в жизни. Никогда раньше этого не делала, но сегодня решилась. Хватит! Довольно об меня ноги вытирать. Дёргаюсь в сторону, вырывая из жёсткого хвата свои запястья. Машинально растираю ушибленные участи. Знаю, что синяки будут. Кожа слишком нежная. – Я ухожу, – иду в комнату, проходя мимо застывшей Королёвой. Перед глазами летают противные мушки – предвестники слёз, а я стараюсь не замечать их. Игнорирую.
Замираю у входной двери всего на секунду. Знаю, что она стоит за моей спиной. Прожигает взглядом. Давит. Проклинает.
Оборачиваюсь. Медленно, продолжая держать осанку. Потому что так учили. Потому что по-другому не умею.