– Можно и так сказать.
– Замечательно! У нее как раз с этим были проблемы.
– Правда? – вот ты и попалась, Мария Синичкина. Аж в паху стрельнуло.
– Что за проблемы? – решил поинтересоваться.
– Зачет у нее один остался, по экономике. Вроде девочка умная, по всем предметам успевает отлично, а вот экономика… никак не дается.
– Я оставлю адрес моего ресторана, а ты ее направь туда. Только не говори, кому принадлежит ресторан! Пусть сюрпризом будет.
– Конечно! О чем речь!
Ректор решил меня проводить. Пока он втирал мне о своем новом загородном доме, за его спиной хлопнула дверь. Хрупкая девочка выбежала из кабинета, плотно прижимая к груди тетрадь. В ней я сразу узнал свою пташку. Девчонка, всхлипывая, побежала по коридору.
Это что, блять, было?
Дверь распахнулась. Оттуда выползло нечто: толстый мужик с усами и блестящей, как озеро, лысиной. Он провожал взглядом ее худенькую фигурку и при этом сжимал ширинку своих серых брюк.
– Аркадий Робертович! – окликнул ректор этого таракана.
– Владимир Борисович… – засеменил тот в нашу сторону.
– Как дела у Синичкиной?
Таракан замялся, поджал тонкие губы.
– Незачет.
– Почему? – тут уже свое слово я вставил.
Неудачливый дрочер посмотрел на меня.
– Это Бессонов Марк Эдуардович. Наша Синичкина у него будет практику проходить. Очень уважаемый человек в нашем городе.
– Так почему незачет? – повторил я вопрос.
– Предмет плохо знает, – пожал таракан плечами. – Поэтому и практики никакой.
Предмет, значит… Сука! Походу, ты на нее дрочишь!
Мне захотелось разорвать его.
– Когда пересдача? – спросил я.
– Так все! Сегодня был последний раз.
Ректор хотел было вмешаться, но я остановил его:
– Погоди!
Обернулся к толстяку:
– Звоните вашей Пташкиной… То есть Синичкиной! Пусть возвращается и сейчас сдает.
– Владимир Борисович, что он себе позволяет?!
– Думаю, лучше с ним согласиться, – намекнул ему ректор.
У таракана испарина на лбу выступила.
– Марк Эдуардович, проходите в кабинет. Марию сейчас найдем.
Пока ждал Машу, прожигал взглядом Аркашу. Гондон. На мое позарился?
– Фамилия есть у Аркаши? – спросил говнюка. Тот вылупился на меня.
– Тараканов! – гордо заявил.
У меня аж брови к кромке волос взлетели.
– Тараканов, а почему моя Маша в слезах от тебя убежала?
– Мужик присел.
– Не знаю, – руки тряслись. Пиздит!
– Или яйца свои плешивые решил подкатить?
– Прекратите разговаривать со мной в таком тоне! Я профессор! Уважаемый! – взвизгнул недорезанным поросенком.
– Если моя Машенька скажет, что ты к ней подкатывал, будешь землю жрать! Я не шучу!
В дверь тихо постучали. И почти сразу в приоткрывшуюся щель просунулась светловолосая головка.
– Аркадий Робертович, звали? – голос дрожал.
– Проходи, Синичкина! – пташка нерешительно зашла в кабинет, но дверь оставила открытой. Боялась? – Зачетку давай! – она обернулась, взглянула за спину. В дверях показалась ее подруга.
Я специально сел в конце аудитории, чтобы она меня не сразу увидела.
– Спать за зачет с вами не буду! – ее нижняя губа дрожала.
Таракан посмотрел на меня, чем привлек внимание. Пташка обернулась.
– Ах! – прикрыла рот ладошкой. В глазах был ужас.
– Значит так, Аркаша, – поднялся со стула, направился к нему. – Ставишь Синичкиной зачет и отдыхаешь!
– К-конечно! – почуял, чем пахнет.
По пути с подоконника взял горшок с цветком. Поставил на его стол.
– Думаю, ты знаешь, что надо делать, Аркаша.
Встал рядом с Машей. Та дрожала, как осенний лист на ветру.
– Марк Эдуардович… – пропищала моя пташечка.
– Вот, держите, Синичкина, – Аркадий сунул ей зачетку, отдернул тут же руку, будто боялся обжечься.
– Я с вами обязательно встречусь, Тараканов! – отчеканил, оборачиваясь к толстяку.