– Угу. Так что насчет баньки? Телки будут по высшему классу. Все, как ты любишь.

– Вот именно, Дэн! Телки! А я девку хочу – хорошую, правильную. Чтоб любила меня, а не мой кошелек. Чтоб ждала меня и в рот заглядывала.

Говорил, а у самого Пташка стояла перед глазами. Наивная. Но и палец ей в рот не клади. Зацепила мелкая.

– М-да, стареешь ты, Бес.

– И я думаю. Ладно, – сказал, поднимаясь. – Поехали по телкам твоим, давно пора пар спустить.

– Во! Это я понимаю! Сам трахаться хочу.

Мы только сели в машину, выезжали со стоянки.

Дэн собирался повернуть, уже руль крутанул, и тут под колеса бросилась девка.

– Какого хуя! – ударил по тормозам, потом открыл дверь. – Идиотка! Я тебя переехать мог! – орал на нее Дэн.

– Фух, успела, – девица смотрела на меня через лобовое стекло.

Пригляделся к ней. Я понял, кто она.

– Жить надоело? – вышел из машины.

– Марк Эдуардович, здравствуйте… – таращилась на меня, кажется, испуганно.

– Ты знаешь эту смертницу? – удивился Дэн.

– Вроде того, – откликнулся. – Чего тебе? – вернулся взглядом к девке.

Дождь начал моросить.

– Марк Эдуардович, больше обратиться не к кому! Вы же Маше помогли с Тараканом? Помогите еще разок! Пожалуйста! – глаза, прямо как у щенка бездомного.

– Какой еще Таракан? – не понял Чиж. – Прусаков, что ль? Мы же его в 2019 завалили, – а Конопатая на Дэна уставилась.

– Говори уже! – рявкнул.

– Марк Эдуардович, Маша в беде! Она одна осталась на трассе, а мне забрать ее нужно!

– В машину! – Конопатая метнулась на заднее сиденье.

– Что происходит? – возмущался Дэн.

– По дороге объясню, – ответил коротко, потом спросил уже ту, что ерзала теперь на заднем сиденье: – Ты знаешь, где она?

– Да, вот локация. У нее телефон еще разряжается.

– Что она там забыла в такое время?

– Понимаете, ее парень выкинул из машины. Одну. В такую погоду!

– Стасик-пидарасик? – обернулся к ней.

– Да, козел этот! Всегда ей говорила: мудак твой Стасик, а она как будто с другой планеты.

– С Луны!

– Что?

– Ничего!

– Эй, Конопатая! Ты в моем присутствии не матерись! – обратился к ней Дэн.

– Еще чего! Мой рот. Что хочу, то говорю! – огрызнулась.

О, да это вызов. Подумал: Дэн терпеть не может, когда бабы матерятся.

– Марк, ты с кем связался? – захохотал друг. – Тебя по студенткам потянуло?

– Вы тоже не материтесь! Я все же дама.

– Из Амстердама? – спросил ее Дан.

Пока ехали к месту назначения, от этих двоих устал, как черт. Всю дорогу слушал их перепалку.

– Так! Стоп! – остановились возле остановки. Конопатая выскочила из машины.

– Слышь, Марк! Откуда эта супербелка? – глаза у друга загорелись интересом.

– Все потом.

Из кустов мокрая, как курица, вышла моя страдалица. Супербелка тут же на нее накинулась. Блять, как же мне захотелось прикоснуться к моей пташке.

– Отойди, мать Тереза! Брысь!

– Эй! – прикоснулся к ее лицу. Холодная, вся трясется, пухленькие губки посинели.

– Цела?

– Угу, – хрипло ответила. Подхватил ее на руки, прижал к себе.

– Ой, не нужно! Я сама!

– Я тебе дам – сама! Самостоятельная ты моя. Тебя вон как колотит.

Какая она маленькая, хрупкая… А легкая – как перышко. Прижал крепче, отпускать не хотел.

– Открывай!

Конопатая проворно метнулась к машине. Усадил свою пташку. У нее зуб на зуб не попадал.

– Шмотье свое снимай, – ухватилась за свои тряпки, глаза выпучила.

– Д-даже н-не подумаю! И-извращенец! – в таком шатком положении, а брыкается.

– Дура! У тебя переохлаждение будет! Слышь, Конопатая! Вправь мозги своей подруге, пока я этого не сделал!

– Маш, снимай. Он дело говорит.

– Отвернись, – глаза испуганные. Сейчас отвернусь, но потом все равно отжарю пташку. Красивая сучка! Сел в машину.