Светка проводила его взглядом, и с чувством исполненного долга легла спать.

– Достанется же такое Му-Му кому-то, – с тоской подумала она, засыпая.

Казалось, она еще не успела уснуть, как в ее дверь кто-то осторожно постучал. Светка немного удивилась, потому что родители никогда не стучались к ней в дверь. Отец, правда, в последнее время, иногда то стучал, то скребся, то просто покашливал, прежде чем войти в комнату. Ей это нравилось: отец начинал видеть в ней не только дочь, но и взрослую особь противоположного пола. Почему-то это было приятно. Отец никогда не ждал приглашения войти. Он просто обозначал свои намерения и входил. Поэтому и сейчас Светка промолчала. Дверь не открылась, и деликатный стук повторился снова.

Светлане это показалось забавным и она, словно принимая правила какой-то неизвестной ей пока игры, с напускной официальностью негромко, но четко сказала:

– Прошу вас, входите без церемоний, сударь.

Дверь неспешно отворилась, и на пороге показался человек лет тридцати. Одет он был очень странно: черный цилиндр, черный в едва уловимую серую полоску сюртук, белоснежная рубашка со стоячим воротничком, галстук–бабочка. У него были густые темные усы, лихо закрученные вверх.

– Что за фигня? – мелькнуло в голове у Светки. – Вроде не Новый год и не первое апреля. Неужели это Вовчик так принарядился? Может, на его дискотеке сегодня какой-нибудь маскарад? Классный прикидец! Прикольный! Гримом он, что ли намазался?

– Привет! – дружелюбно кивнула она Переверзеву. – Все-таки решил тусонуться?

– Доброй ночи, милостивая государыня, – незнакомым приятным тенорком сказал вошедший. – Простите великодушно, вы, вероятно, ожидали не меня. Мне трудно объяснить свое появление, но какие-то неведомые силы привели меня в вашу опочивальню в неурочный час. Примите мои заверения в моем глубочайшем почтении к вашей милости. У меня складывается впечатление, что мы давно знакомы, что мы вели задушевные беседы о раскопках Трои. Помнится, я был восхищен вашим знанием истории Древней Греции.

– Знания как знания, – смутилась Светка. – Обычный красный диплом педунивера. Ничего особенного. Ну, так, подчитала кое-что. Ну и, конечно, как говорится, внеклассное чтение – Гомер, Шлиман.

– Ваше великодушие не знает границ! Ставить меня на одну ступень с великим Гомером – это честь не по заслугам.

– То есть, вы хотите сказать, – произвела вычисления методом исключения Светка, – что вы Шлиман?

– Ваш покорный слуга, – с достоинством поклонился гость. – Генрих Эрнстович Шлиман, или, если угодно, Андрей Аристович. Если не возражаете, лучше просто Андрей. Не люблю церемоний. К тому же, я немец по рождению, а у нас чаще называют только имя. Если позволите, я сяду в вашем присутствии. Устал с дороги. Столько дней на перекладных добирался до Петербурга. Но даже российские дороги лучше, чем этот ужасный пароход из Калифорнии.

– А что, авиарейсы отменили? – необдуманно поинтересовалась Светлана.

– Простите? – растерялся Шлиман.

– Да это я так, пошутила. Не обращайте внимания, – спохватилась Светка. – Если честно, хочу понять: это вы мне снитесь, или мы на самом деле с вами пересеклись?

– Пересеклись… Какое дивное слово. Какое емкое, точное, по-настоящему русское. Есть в нем что-то геометрически четкое. Прямо евклидова геометрия! Странно, что я прежде не встречал это слово в таком контексте.

– Сейчас все так говорят, – махнула рукой Светка.

– Сейчас? – удивился Шлиман.

– Ну да, сейчас в Петербурге, да и в Москве, где угодно в России.

– Вот видите, что значит ненадолго оставить свою вторую Родину! – картинно всплеснул руками Шлиман. – Стоило мне всего на год уехать в Калифорнию и влезть там в этот не такой уж сказочно прибыльный золотой бизнес, как начал отставать от современной жизни. Ну, да Бог с ним, пустое. Я ведь к вам по делу, милостивая Светлана Николаевна.