– У меня при бонне был чёткий распорядок дня! Подъём, молитва, завтрак… Я не могу «когда хочется», – хмурилась Анфиса.

– Всё ты можешь, – фыркнул Маркус, проверяя, запекалась ли картошка.

– Это ж неправильно… Ну, ладно лечь, но молитвы? – продолжала возмущаться девчонка.

– Наш Творец – вездесущ. По-твоему, у него на слушание молитв определённые часы в день выделены? Что же это, он глух к просьбам людей в иное время? Разберись сначала со своей верой, малышка. Ты думаешь о боге не как о боге. А он за гранью твоего и моего понимания, иначе был бы просто неким существом, летавшим на облаке над городами, просьбы чьих жителей выслушивает. Выбрось из головы сложенный образ. Бог – не бородатый старик с двумя ногами и двумя руками, Творец никогда не был подобен людям, гномам, эльфам. Создатель и демиург изначально даже не задумывался о разумных народах и цивилизациях, о расах и языках, о богослужении и церкви. А потом пришлось создать хранителей урожая, хранителей быта, покровителей войн, в общем, прочих «божков». Его аспекты, помощники, части общей божественной структуры.

– Только почему-то не все ведают, что они – это часть Его, – хмыкнула ученица.

– Есть явь – наш видимый материальный мир. Правь – обитель богов и духов, состоит из пластов астрала, эфира и других видов энергии. Ну, и навь – потустороннее царство мёртвых и низших сущностей. Некро-мир является его частью. «Навьи» – это покойники, вернувшиеся с того звезда. Зомби то бишь. Бродящие мертвецы. Также драугры и ещё ряд наименований у них есть. И если так хочешь, сама себе составь распорядок, – предложил Маркус.

– Это неправильно же, – повторила Анфиса обижено. – Слишком много свободы… Делать что вздумается. Нана говорила, слишком много свободы развращает нрав и характер.

– Не похожа ты что-то на развратную – хмыкнул наставник, оглядев её с ног до головы.

– Эй! Фи! Я не об этом! Я о духовном! Как можно… – всё сильнее и более тонким голоском запричитала девочка.

– Одета как мальчишка. Видимо, строптивая, своенравная. Знавал я таких девиц, – произнёс чернокнижник.

– Это… типа маскировки. Было. А сейчас не знаю. Мне удобнее, чем в платье, – сообщила Анфиса.

– Удобнее, так носи. Мне всё равно, тренироваться и медитировать в любой одежде можно. Так ты убила архиепископа, чтобы от него никто не выведал тайных знаний? Сама догадалась или кто-то поднатаскал? И где же твоё оружие? – любопытствовал наставник у ученицы.

Анфиса вздрогнула. Как он узнал? Отец же не сообщал ничего напрямую возле тела. Разве это всё не полагалось хранить в тайне? При этом от некроманта не исходила никакого укора, никакой ожидаемой и логичной реакции на это всё. Стоит ли вообще признаваться? А если это ловушка? Он же хороший друг её отца, как тот заявил. Неспроста ли он вообще стал её наставником?

– У меня не было выбора, всё каждый раз заканчивалось победой сил зла и гибелью деревни… Я беседовала с папочкой, пытаясь понять, как поступить, – стыдливо отвернулась Анфиса. – Это его кинжал был.

– Альберт, значит… Неудивительно, – вздохнул некромант. – Магнус собирался провернуть ряд церковных реформ. Его объявление праздника должно было лишь стать началом в большой цепочке ходов. Магнус хотел заручиться поддержкой жителей Империи. Он проехал многие города и деревни, объявляя, что можно свободно праздновать Солнцестояние как праздник Лета. Вопрос в том, кому он больше мешал. Чужим или своим.

– Что? Папочка не мог хотеть его просто так убить! – возмутилась Анфиса. – Это была вынужденная мера, чтобы до знаний не добрались эти упыри!

– Конечно, конечно, – задумчиво проговорил Маркус. – Он действовал явно из самых лучший побуждений. Я знаю, что первосвященник был человеком крайне упёртым.