На самом деле всё сходилось, ведь повозка двинулась именно в сторону церкви и кладбища. Так что там, на выезде из деревни, пока большая часть жителей праздновала в центре, повозку вполне могли поймать эти вурдалаки и тот, на кого они работают.

– Если выберешься отсюда… – прохрипел Магнус девочке, будучи брошенным возле стола к которому её приковали. – Опереди их… Прошу… Молю! Найди крипту в лесах под Шильди… Император укажет путь… – слетело с губ измученного мужчины, после чего он замолк и больше не шевелился, вызвав новый поток слёз из юных девичьих глаз.

– Монсеньор Мельхиор добыл, что так его интересовало? – поинтересовался длинноволосый вампир.

– Даже больше, – ухмыльнулся мужчина с чёрной тростью, заодно окинув высокомерным взглядом пленников. – Долго возитесь. Они нам больше не нужны.

У Анфисы не было сомнений, что тип в камзоле здесь главный и является некромантом. Он-то и ответственен за всё, что случилось. Упыри ему только прислуживали, что стало понятно по их разговору. А вот поднял покойников на деревенском кладбище именно он.

– Но, монсеньор, как же книга? – спросил его всё тот же носферату.

– Я высосу из неё душу и увижу, что она знает. А если она ничего не знает о книге, то высосу душу из него, – поглядел этот Мельхиор на Альберта. – Всё равно убить придётся обоих. Заставим его хоть страдать, глядя на смерть дочери, церковники ничего иного не заслуживают, – щёлкнул он пальцами снизу по своей шляпе, как бы приподняв ту, чтобы она тут же наскочила обратно. – Моё почтение.

В этом его жесте на миг блеснул серебристый перстень в виде собачьей головы на указательном пальце и ещё одно гладкое, без заметного декора кольцо на безымянном, свидетельствующее, что господин, вероятно, женат или был когда-то.

– Ты ублюдок! – вскричал ему нунций, изо всех сил пытающийся вырваться от удерживающих его носферату. – Анфиса! Анфиса, девочка моя!

– Папочка, прости… – слетело с её губ в надежде, что тот и вправду ничего не расскажет злодеям.

Сердце её колотилось ещё стремительнее, чем прежде, по мере того, как этот господин приближался. Мужчина в шляпе же кивнул длинноволосому упырю, и Анфиса ощутила, как лезвие на её шее сделало резкое движение, рассекая плоть в новом приступе боли. Было ощущение, что кровь полилась и внутри, и снаружи. Порез полыхал так, что затряслось всё тело, а воздуха вновь не хватало.

В этот момент дверь харчевни влетела внутрь, выбитая снаружи потоком пурпурного заклятья, расколовшего её в щепки. А затем вихрь огня обдал жаром тех, кто удерживал Альберта, обращая упырей в живые задёргавшиеся факелы. Это заставило вампиров выпустить мужчину из хватки и согнуться в конвульсиях, чернея на глазах вместе с буквально таящей на них одеждой.

Анфиса ещё видела, что отец подбежал, пытаясь её освободить, что-то говорил, но она едва слышала. Был отчётливо различим сам столь родной голос, но он почти не складывался в понятные слова. Реальность покрывалась туманом, в глазах всё плыло, лишь изредка возобновляясь на краткий миг, когда звучали какие-то обрывочные фразы. Впрочем, девочка уже не могла ответить даже на них.

Тем временем, сразу после пламени, в здание вбежали какие-то люди. Ещё один мужчина в тёмном, на этот раз чёрно-синем одеянии, с белоснежно-белыми волосами, длинным посохом и блеснувшим кольцом-черепом. Бледный, словно вампир или альбинос. А с ним в красном кафтане с косым запахом и высоким торчащим воротом какой-то молодой светленький парнишка с пламенными шарами у обеих ладоней.

Они оба были чародеями, причём первый, похоже, некромантом. Но они освободили Альберта, сражались с вампирами и пытались спасти Анфису. Девочка уже едва разбирала происходящее. Бугая и длинноволосого упыря вбежавшие тут же убили резкими ударами вбитых кольев. А вот их монсеньор, сняв с пояса металлическую маску пса, – под которой оказался тоже, как и у всех своих сподвижников, собачий череп, – надел её и попятился. Исчез из поля зрения девочки и, похоже, сбежал через запасной выход, откуда в харчевню поставляли продукты.