Тварь приближалась. Анника слышала только тихие шаги. В глаза обращённого она посмотрела только, когда оказалась в его руках. Обращённый зажал горло Шефер. Пальцы медленно сжимались и хрустели от напряжения. Анника распахнула глаза и увидела отца Иоанна.

То, как поменялось его лицо, напугало её. Если бы обращённый священник не сжимал горло, то Анника закричала бы, не жалея голосовых связок. Во взгляде отца Иоанна не осталось ничего, что говорило бы о его осознанности. Пелена ярости застелила глаза. Напряжённые мышцы превращали мягкие черты лица в угловатые и неестественные. Судороги, возникающие поочерёдно, придавали доброму священнику черты одержимого.

Анника дрыгалась в воздухе, стараясь расцепить старческие руки. Понимая, что не справится, Шефер дотянулась до кисти зубами. Она не рассчитала силы, поэтому, оказавшись на полу, обнаружила во рту кусок кожи. Позыв желудка возник моментально, но Анника не дала ему развиться и побежала к оружию.

Обращённый вцепился в её ногу, повалив на пол, и накинулся сверху. Он схватил Шефер за руки, а ногой наступил на горло. От мыслей, что сейчас её разорвут на части, Анника запаниковала. Слёзы хлынули, как с прорванной платины. Она пыталась кричать, но выходили только предсмертные хрипы. В предплечьях начинали болеть мышцы. Одно резкое движение, и она лишится рук.

Хруст послышался прежде, чем обращённый священник отвлёкся. Анника не чувствовала рук. Она вообще ничего не чувствовала. Тварь оставила Шефер и бросилась к выходу. Звуки борьбы проносились по стенам церкви. В плечах возникла адская боль, от которой Анника застонала. Чувствительность возвращалась, но медленно, не давая ей шансов предпринять дальнейшие действия. Анника лежала на полу, пытаясь хоть краем глаза узнать, на кого отвлёкся обращённый. И когда в свете луны сверкнул знакомый набалдашник трости, в сердце заныло.

Хендерсон засунул трость в пасть твари, держа отца Иоанна таким образом на расстоянии. Но из-за диких движений руками обращённый успел поцарапать лицо Ричарда. Из глубокой раны текла тёмно-красная кровь. Увидев её, отец Иоанн истошно закричал и со всей силы сжал трость, отчего по ней пошла трещина. Ему оставалось приложить ещё немного сил, чтобы разрушить барьер между ним и Хендерсоном.

После звука выстрела тварь замерла. Её челюсть расслабилась, и трость оказалась полностью в руках доктора. Обращённый упал.

На том месте, откуда доносился выстрел, Хендерсон увидел Аннику. Она еле стояла на ногах, а пистолет в её руках дрожал. По полузакрытым глазам Ричард уже понимал, что она находится в полуобморочном состоянии и поспешил к ней. Он успел к тому моменту, когда Анника отдалась темноте.

Даже находясь во сне, Шефер чувствовала боль в руках. Казалось, что их вовсе отрубили, а потом приделали раскалённые железные протезы. Раз за разом повторялось нападение обращённого отца Иоанна. Как он отбрасывает её в стену. Как ломается статуя. Как рвутся мышцы. Через несколько кругов это стало повторяться с такой скоростью, что Анника едва успевала понять происходящее. Кровь тонкими струйками стекала со стен, со статуи. Тогда тварь вырывала руки, как созревший плод.

Анника очнулась. Первым делом она осмотрела руки. Всё было в порядке, несмотря на боль. Но лучше так, чем вообще остаться без конечностей. От радости Анника заплакала. Если бы обращённый не отвлёкся, то она бы распрощалась не только с руками, но и с жизнью. Сейчас она понимала, что сущности не дали бы ей просто умереть, но в тот момент… Анника всё также боялась смерти.

Осознав, что всё позади, Шефер осмотрелась. Она лежала на одной из кроватей в больнице. Совсем одна. В помещении было темно. За окном не было даже лунного света. Только свеча из другой комнаты служила ориентиром.