1905

– Маша, приходил кто-нибудь без меня?

– Приходили, приходили…

– Что же ты не просила обождать?

– Уж вот как просила, поцеловать даже обещала, и хоть бы что, всё-таки ушли.

Барыня нанимает прислугу.

– А ты вообще подолгу привыкла на местах жить?

– Подолгу, барыня, подолгу… на одном месте почитай три месяца прожила.

– Ну, что, довольны вы новой прислугой?

– О, да. Сравнительно с теми, что были до неё – просто золото!

– Всё умеет делать?

– Нет, делать она не умеет ничего, но, вообразите, она живёт у меня уже неделю и до сих пор ни одним дурным словом меня не обругала.

Барыня нанимает прислугу.

– Почему ты, Лукерья, с последнего места ушла?

– Да как же, барыня, было не уйти, когда от барыни токмо одну ругань с утра до ночи слышишь, а от барина с утра до ночи одни токмо любовные слова.

Барыня нанимает прислугу:

– Горячее тебе от меня будет…

– Нет уж, барыня, ты меня от этого уволь: муж у меня в деревне был больно горяч, так не за тем я сюды приехала, чтобы это самое горячее и от тебя ещё получать.

Прислуга:

– Барин жалится, что водочки много выходит… А, кажись, куда бы ей выходить: только мы с ним двое и пьём её.

– Лукерья, изволь вытереть пыль, почистить платье, вымыть окна и обтереть двери.

– Ну, уж эфто вы оставьте! Сами можете сделать.

– Что ты говоришь?!

– А то и говорю, что сами всё это можете сделать. Потому нанимали меня токмо, чтобы комнаты убирать, обед стряпать да с мопсей вашей гулять, а потому, окромя эфтих дел, ничего прочего делать не стану.

– Что думаете подарить в этом году своим прислугам?

– Я им на праздники никогда ничего не дарю.

– Это почему?

– А я обыкновенно перед праздниками отказываю им, за какие-нибудь провинности, от места.

– Ну, что, Матрёна, давно на месте живёшь?

– Вторую неделю.

– Что так часто места-то меняешь? На хорошую барыню никак не попадёшь?

– Нет, барыни все были оченно даже хорошие – одна беда в том, что ни один барин по вкусу мне не пришёлся.

Барыня долго звонит в дверь. Наконец, прислуга открывает.

– Что это значит, Фёкла?! Звоню, звоню, не открываешь…

– Да нешто долго звонили?

– Раз десять звонила.

– Извините, барыня, не слыхала.

– Как же не слыхала, когда я чуть колокольчик не оборвала?!

– Ну, уж совсем это напраслину, барыня, вы говорите… Обыкновенно все десять разов звонили, как всегда.

Наём прислуги.

– Видите ли, я бы хотел человека бойкого, смелого…

– Об этом не сумлевайтесь, и того, и другого хошь отбавляй: два года в хулиганах состоял.

– Ты, милая, умеешь ли ухаживать за барыней?

– Ещё бы не уметь-то, когда я сама два года в барынях жила.

Деревня в городе

– Анна, кто придёт, говори всем, что меня дома нет, и не впускай ко мне никого. Прими только одного Петра Ивановича.

Проходит час, другой. Барыня входит в кухню.

– Ну, что, не был никто?

– Как же, были.

– Кто?

– Да Пётр Иванович.

– Где же он?

– Я сказала ему, что чтобы он уходил, он и ушёл.

– Как же ты смела это сделать?! Я же сказала тебе: прими только одного Петра Ивановича.

– То-то и дело, что он был не один.

– С кем же он был?

– А собака ещё с им была.

– Анисья, куда ты дела письмо?

– А вы давеча в кружку велели его бросить.

– Да, но я забыла наклеить на него марку.

– Эка невидаль! Так давайте, я и марку брошу туда же.

Объявление. Очень способный, разносторонне образованный молодой человек предлагает свои услуги в качестве сторожа, дворника, эконома, суфлёра, актёра, библиотекаря, кассира, воспитателя, фельдшера, кучера, альфонса, парикмахера и, наконец, портного.

– Барыня, вас какой-то господин спрашивает.

– А каков он из себя: брюнет или блондин?

– Эдакий… выпимши!

– Грушенька, здравствуй!

– Здравствуй, Феничка. Как живёшь? Что нового?