Девушка вдруг стала краше, разрумянилась.

Или это от страсти у Ромы в глазах пьяная пелена, что ему всё равно кого трахать, лишь бы женщину.

Шиша пальцами отодвинул тонкие трусики в сторону, продолжая держать девушку навису. Нащупал гладкие половые губки, раздвинул их. Почувствовал влагу.

Всё-таки возбудилась.

Умница, Лань. Никуда бы на своих копытах от такого, как Шиша не ускакала.

Поелозил концом в латексе по девичьей прелести. С трудом определив куда вставлять. И просто нанизал девчонку на себя.

Вошёл.

Со всей звериной страстью в девичье лоно, до упора.

От боли звёзды в глазах. Девка закусила его плечо через футболку. До крови. По другому плечу барабанила ладошкой.

Ему стоило труда подавить её бунт, она дёргала ногами, пытаясь соскочить с члена.

– Не рыпайся, – зло рявкнул он девушке в ухо.

Она заныла, но послушалась.

Шиша упёрся лбом в стену над любовницей, полостью укрыл своим телом Ингу. Старался продышаться. Член до боли сжимало девственное лоно.

Каких он только не пробовал. И узких, и глубоких. А девственница у него была впервые.

Он не обращая внимания на скулёж и серьёзный укус, продолжил девчонку парить. Шло тяжело, с трудом пробивался. Инга кричала, от её визга и животного желание шумело в ушах.

Дыхание сбивалось, и кровь пульсировала во всех точках тела с каждым ударом сердца, что колотилось в груди. Он уже не ощущал мир вокруг.

Скапливалось и волнами накатывало семя в стволе. Резко вбивался, чтобы быстрее закончить эту нелепую встречу.

Кончил со свистом в ушах и рёвом. Не было такого оргазма в его жизни. Чтобы так улетать, чтобы с трудом на ногах устоять.

Не хотелось выходить из гостеприимного лона. Но девчонка замучилась.

Сделал ещё несколько рывков и вышел, освободив свою Лань от гнёта.

Налёт возбуждения и хмель страсти слетали. В нос ударили едкие запахи женских кремов и косметики. Во рту остался противный привкус какого то вазелина. Похоже, Лань он больше целовать не будет.

Рома быстро сорвал окровавленную резинку и сунул себе в карман. Такое известие он Штопору не подарит.

И пора заканчивать с этими клубами.

Мать их.

Они с сюрпризами.

Инга с трудом стояла на ногах. Тихо плакала.

Рома прижал её к себе одной рукой, другой всунул член обратно в джинсы. А он, сука просил добавки, как у подростка.

– Не реви, – шепнул он девушке в раскрасневшееся ушко. – Не брошу. Теперь моей будешь.

Чего только в своей жизни Шиша не делал. В тридцать лет не каждый имел такой послужной список. У него и поножовщина, и мошенничество, уход от налогов и отжатие чужого бизнеса.

Вот только изнасилования не было. Он это призирал, потому что имел к слабому полу слабость и нежное отношение. Благодаря матери, которая скончалась, когда ему было всего десять лет. Благодаря девочке по имени Катя Тугарина, которая однажды не дала ему подсесть на тяжёлые наркотики ещё в школе. Благодаря Анечке и её трепетной любви.

И можно было считать Шишу этаким благородным бандитом, который с дамами обходителен и дружен.

Не со всеми.

Единственная женщина, которая испытала на себе всю его ненависть, была матерью той самой Анечки. Баба была маньячка и калечила родную дочь с редкостным садизмом. Защитить Анечку-солнышко было делом чести. Поэтому маньячка была порезана ножом, ей Рома выколол глаз и сжёг волосы. Тогда ему было семнадцать, случись такая история сейчас, убил бы.

На суде Шиша полностью признал свою вину и сказал, что если его выпустят, он бабу убьёт точно. За это получил приличный срок, потому что уже привлекался за поножовщину и не раз.

А в тюрьме первым делом он наколол свою алюру с подковой. Это его талисман и оберег. Напоминание о том, что когда-то он имел сердце, умел любить, и любовь эта была взаимна.