Призрак лег на бок и начал рыть землю. Вернее, конечно, он делал вид, что роет землю, но его намек был ясен. Кассир сбегал в магазинчик и принес лопату. По очереди начали рыть. Минут через двадцать откопали человеческие кости. Комиссар из Писака, на своем веку повидавший немало человеческих костей, мгновенно установил: женские и, скорее всего, совсем молоденькой женщины, потому что ни на одной из извлеченных из ямы костей не было никаких видимых – на беглый взгляд – патологий. За исключением левой лопатки и одного из ребер: на левой лопатке виднелась зазубрина, а в одном из ребер – какой-то посторонний предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся кончиком ножа.
«Ее убили, – констатировал комиссар. – Убили очень неумело. Ударили в спину, однако нож наткнулся на лопатку. Эта первая рана не могла оказаться смертельной. Тогда, наверное, ее ударили еще раз, нож был длинным, он прошел почти насквозь, попал в ребро и обломился. Давайте еще посмотрим».
Вырыли еще немного земли. Даже не вырыли, а выгребли из ямы ту, которая в нее осыпалась, и действительно обнаружили остатки ножа: трухлявую деревянную ручку с напрочь съеденными ржавчиной заклепками. Лезвия не было: скорее всего, оно рассыпалось в прах и смешалось с землей.
«Нужно вызывать прокурорских. Пусть составляют протокол и распоряжаются насчет морга. В Писаке хороший патологоанатом. Он проведет необходимые исследования и даст заключение». «Но кто она?» – спросил один из журналистов. «Этого, боюсь, мы никогда не узнаем. Мы даже провести сравнительный анализ ДНК не можем: с кем? Вот если бы он нам все рассказал…» – комиссар показал на призрак, который все это время оставался рядом с деревом и даже не думал исчезать. – «Почему он не может разговаривать?» «Постойте-ка!» – священник. – «Но ведь он может показывать ясные знаки… Брат мой, нарисуй буквы!» Призрак начал пальцем чертить по воздуху. Понять эти знаки было трудно, но в итоге получилось что-то вроде Luz Álvarez, Лус Альварес. К большому сожалению комиссара – слишком распространенные имя и фамилия, чтобы можно было что-то сразу на это сказать. А потом стало быстро светать, и призрак все-таки исчез.
Позже патологоанатом подтвердил все, что раньше сказал комиссар. А пока он работал, полицейские и журналисты опять копались в архивах, стараясь найти то, что могло бы объяснить: кто такая эта Лус А́льварес, и почему ее сначала убили, а потом закопали на заднем дворе заправочной станции? Священник же пытался найти ответы на другие вопросы: почему вообще призраку понадобилось привлекать внимание живых людей к совершенному когда-то преступлению? Наконец, оставалась и третья загадка: что случилось с семейством из Лимы после того, как автомобиль хирурга сбил молодого человека? Как получилось, что, как минимум, бабушка и внук или внучка, оставаясь для всех невидимыми, но будучи прекрасно слышимы, разговаривают теперь перед появлением призрака? Где остальные члены семьи?
Первыми что-то нащупали полицейские: в архиве без вести пропавших лиц. Ни о какой Лус Альварес ни за 1993 год, ни за более ранние годы информации в нем не было, но зато была информация о том, что за два месяца до Рождества в Куско без вести пропала боливийская студентка, учившаяся в университете Сан Антонио Абад, то есть в том же университете, в котором учился и погибший молодой человек. Только звали ее не Лус Альварес, а Мария Эспиноса. Кто ошибался? Призрак или полицейский архив?
Обратились в университет. В его канцелярии действительно нашлось дело Марии Эспиносы, так никогда и не закончившей факультет градостроительства. Приехала девушка из провинциального боливийского городка по программе свободного обмена, предусмотренной соглашениями между странами-членами так называемого Андского сообщества (Comunidad Andina de Naciones: Перу, Боливия, Колумбия и Эквадор). Поступила на факультет градостроительства. Ничем примечательным не отметилась. Ни в каких конфликтах замечена не была. Училась средне. А потом пропала без вести.