– Не будет никакого кошмара, – авторитетно заявляет сам сновидец. – Я сейчас просто сделаю шаг назад – и проснусь.

Мое сердце тоскливо сжимается, и я чувствую себя максимально глупо. Вот так рвешься, как в песне, из сил и из всех сухожилий в надежде успеть, а спасать никого уже и не надо.

– Точно культурная столица, – ворчу я, чтобы скрыть замешательство. – Одна в курсе про исключения, второй знает, что спит. Какая высокая осознанность населения. Даже просветительскую работу вести не надо.

– Вот и не веди, что зря воздух сотрясать. – Кошка идет рябью и увеличивается в размерах, потом бесцеремонно хватает меня за капюшон толстовки и ставит на край крыши рядом со сновидцем. – Продолжим! Хочу играть и есть!

– Только я так могу: погибнуть в первый рабочий день, – усмехаюсь я, балансируя на карнизе. – Если что, меня Славой зовут. А к тебе как лучше обращаться?

– Зови… Андреем, – отвечает он и спрашивает: – В чем она вообще заключается, работа твоя?

Кошка Мара неспешно ползет в нашу сторону. Время от времени она стремительно протягивает вперед когтистую лапу, потом так же резко убирает ее и смотрит на нас, чуть наклонив голову.

– Заявить о нарушении, – говорю я, стараясь не сделать рокового шага назад. – Обычно после этого нарушитель сливается в туман, в закат или что там вокруг него. Вот только эта кошка почему-то ноги уносить не собирается.

– У меня не ноги, а лапки! – возмущенно шипит Мара и прицельно замахивается на меня. – Ими так удобно сталкивать предметы!

– Я тебе покажу «предметы», – огрызаюсь я и продолжаю: – Если баланс сил нарушается и дальше, наблюдающий может поступить как считает правильным. Вот только как мне сейчас поступать?! Этой кошечке все Вышней Волей, а летать в чужих снах я не умею! Я вообще летать не умею!

– Что-то ты мудришь, наблюдающий, – спокойно отвечает Андрей. – Ты чего паникуешь? Нет здесь никакого нарушения. Кошечка хочет поиграть, а я прекрасно понимаю, что проснусь, что бы ни случилось.

– Я есть хочу! – недовольно бросает Мара.

– А я жить хочу! – топаю я ногой.

Потеряв опору, вторая нога скользит и срывается с карниза. Андрей молниеносно перехватывает меня за толстовку и шагает навстречу кошке.

– Подвинься, мать твою Бастет! – командует он ей. – Видишь, у нас наблюдающий летать не умеет.

– Слава, – обиженно повторяю я, – меня зовут Слава!

– Мара, – отскакивая с нашего пути, представляется кошка и, обращаясь к моему новому знакомцу, жалобно тянет: – Я правда есть хочу! Все помешались на здоровом образе жизни, и энергия снов стала такая же, как то, что они едят. Я этим не насыщаюсь. А у тебя сны плотные и вкусные. Русалки их вообще как кино смотрят. Чем я хуже?!

– Андрюха, у нас кошка Мара… есть хочет, – нервно усмехаюсь я, не до конца веря, что моя внезапная гибель откладывается.

– Тогда по кошкам! То есть по коням! Русалки, говорите, мои сны смотрят? У русалок же, наверное, рыба имеется. Мара, госпожу твою Фрейю, тебя рыба устроит?

В этот момент мне мучительно хочется провалиться под землю, минуя чердак, перекрытия и подвал доходного дома. Если бы мой спутник все еще не держал меня за толстовку, наверное, так бы и случилось.

– Красивое! – довольно улыбается кошка, когда русалки вытаскивают ей из канала рыбину, похожую на переливающуюся всеми цветами радуги рыбу-луну.

– Наслаждайся. – Андрюха треплет ее по холке и садится на гранитные ступени рядом со мной.

– Ты к нам откуда приехал, наблюдающий? – обращается ко мне уже знакомая русалка с зелеными волосами.

– Из Москвы, – нехотя сообщаю я и опускаю взгляд.

Мне по-прежнему невыносимо стыдно за произошедшее. Надо же так опростоволоситься! Человеческий сновидец в образе максимально далекого от подобных тонкостей персонажа лучше меня знает, как обращаться с посюсторонними существами, хотя для него они, вообще-то, потусторонние.