– Нет, – ответил Марк. Он и правда не лгал. Он узнал о человеческом понятии лжи только здесь, и оно показалось ему бессмысленным. Ложь выглядела как сознательная попытка сломать что-то полезное. В его обществе никто не стремился ломать что-то полезное. В его обществе вообще не было понятия «ломать».

– Вы постоянно говорите «невозможно»! Когда контакт организовывался, мы получили информацию, что вы хотите сотрудничать. Однако сейчас я вижу, что вы не помогаете нам. Более того – вы подвергаете обесцениванию нашу астрономическую науку, хотя мы многого добились на пути познания космического пространства.

– Я собрал информацию насчёт того, что известно о пространстве на вашем шаре. Если наука это «область деятельности, направленная на выработку и систематизацию объективных знаний о действительности», астрономическая наука вашего шара – это не наука. Около девяноста девяти с половиной процентов астрономии вашего шара – это ошибочная информация об окружающем мире. Поэтому терминология астрономии вашего шара не содержит символов, которыми можно было бы выразить объективно существующую систему мироздания.

Исследователи переглянулись, и новых вопросов пока не последовало. На сегодня группа два закончила свою работу.

У Марка поинтересовались, где он хочет провести два часа, оставшиеся до работы первой группы во главе со Смелянским, и он сказал, что его удовлетворяет любое место. Поэтому его просто оставили висеть в лаборатории (разумеется, под ежесекундным наблюдением камер), и на два часа он остался один.

Его не удовлетворили первые сутки исследований: он не увидел цели своего нахождения здесь. Он не получил информации о планете. Вся информация, которую ему дали, была ему уже известна, а некоторая информация, которую ему дали, была ложью. Более того, он не увидел никакой возможности получить нужную ему информацию с помощью процесса общения, происходящего сейчас.

Однако он попытается ещё в течение суток. Марк продолжал висеть без движения, занимаясь только мониторингом и записью входящей информации со всех уголков системы.

За час до начала работы группы одна дверь в любораторию отворилась, и в неё выглянул сам Смелянский. Он, ничего не говоря, смотрел на Марка полминуты, а затем, решившись, подумал, представляя, как мысли его несутся к пришельцу: «Если вы меня понимаете, то можете сделать так, чтобы наш разговор не был никем обнаружен и записан?».

И только он горько посмеялся внутри себя над своей наивностью, Марк сказал:

– Все присутствующие камеры производят запись, сгенерированную мной, а умы охранников заняты другим в течение ближайшего часа. Вы можете говорить.

Смелянский выдохнул, справился со внезапно застучавшим скорее сердцем, а потом уже без прежнего страха прошёл и сел перед Марком. Собрался с мыслями.

– Я надеюсь, у вас есть возможность уйти отсюда, если вам захочется уйти? – наконец, спросил он.

– В пределах вашей системы шаров я могу перемещаться без ограничений, – ответил Марк, – Если вы имеете в виду эту лабораторию, то да, в любой момент (он уже начал учиться странной манере общения людей, которые не умеют правильно перекладывать свои мысли в язык символов, хотя занимаются этим всю свою жизнь, и говорят не в точности то, что имеют в виду).

– Это хорошо, – кивнул Смелянский, – потому что если бы они смогли, они не отпустили бы вас.

– Я нахожусь здесь по собственной воле и могу уйти в любое мгновение, – сказал Марк ещё раз.

– Зачем вы здесь?  – спросил Смелянский, а Марк удивился, что его никто ещё не спросил об этом.

– Мне это неизвестно. Двое суток назад (Марк начал использовать единицы счисления местных жителей) я появился в вашей планетной системе по неустановленной мною пока причине. Моим решением было установить общение с местными жителями – возможно, оно даст мне информацию о целях моего нахождения здесь и способах возвращения.