Носителем такого огня и был величайший из пророков, «рожденных женами», Иоанн Креститель. Его проповедь – о наступающем мессианском Царстве и о суде, время которого, по слову апостола Петра, должно начаться с «дома Божия» (1 Пт 4:17). Однако мы так и не знаем, узнал, признал ли или не признал Иоанн Того, Которого проповедовал? Возможно – но это лишь мое предположение, – что, подобно великому своему предшественнику Илии на горе Хорив, Иоанн ожидал пришествия Царства в землетрясении, буре, пламени, но никак не в «веянии тихого ветра» (3 Цар 19:12), повеявшим из Назарета или Капернаума. Иисус же явился не как судия, но как целитель душ и телес, изгонявший нечистых духов, Царство Его «приблизилось» в заповедях блаженства, в свете, светящем в сердце и делах милосердия, открывающих перед людьми лик их Небесного Отца.

«Приблизилось Царство…», и если его приближение не до конца разгадал Иоанн Креститель, его сумел услышать Андрей. Он – первый по времени свидетель величайшего по своему значению преломления или, если прибегнуть к евхаристическому термину, «преложения» взыскующей пророческой веры в веру апостольскую, веру, которая говорит об исполнении всех обетований в явлении Иисуса из Назарета. В том «гласе хлада тонка», в котором Сын Божий явил себя миру, он узнает мессианское Царство и самого Помазанника, ожидаемого столько веков. И первым, еще до Петра, Андрей дает определение апостольской веры: «Мы нашли Мессию, что значит Христос». Эта формула примет свою богословскую завершенность у Петра: «Ты, Христос, Сын Бога Живого». Исповедание Петра более дерзновенно и отточено, исповедание Андрея – соборно, он говорит «мы». В этом общем исповедании Андрея-Петра звучит голос «приблизившегося» Царства, Закона и Пророков, исполнившихся в Мессии.

Однако Иисус, принимая именование Себя Христом, знает, что это именование станет полным исповеданием лишь после Креста. «Тогда (Иисус) запретил ученикам Своим, чтобы никому не сказывали, что Он есть Иисус Христос» (Мф 16:20). Ему надлежит исполнить другую часть пророчества – стать страждущим Отроком Божьим, Агнцем, ведомым на заклание, «много пострадать». Всего этого Андрей, Петр и другие ученики в то время еще не могли принять. Исповедуя апостольскую веру в пришедшего Мессию, они остаются пока лишь учениками. Апостолами в полном смысле их сделает сам Иисус, явив делом и жертвой – не проповедью только – Свое предназначение.

«Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающего сети в море, ибо они были рыболовы. И говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф 4:18–19).

Слова Иисуса осуществляются немедленно: Андрей спешит делать то, к чему он призван. «Ловец» (буквально рыболов), он «улавливает» Петра, затем Филиппа; Филипп же в свою очередь становится «ловцом» Нафанаила. «Апостольские сети» и сегодня остаются символом миссии, даром благовествования. Но в чем же секрет этой «ловли человеков»? Откуда у апостолов власть над человеческими душами, следующими, подобно косякам рыб, за Словом, которое было им проповедано?

Еще раз присмотримся к пр изванию Андрея. Оно начинается с посещения Господа. Иоанн Креститель, «увидев идущего Иисуса, сказал: «вот Агнец Божий». Услышав от него слова сии, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, где живешь? Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот» (Ин 1:35–39).